- Спасибо.
Перо снова заскрипело по бумаге. Блисс отвернулся. Он щурился и улыбался по- прежнему.
- Я заеду в Швецию, - заметил он, скаля зубы, - у сталелитейщиков там есть кое- что новенькое.
- Счастливого пути! - отозвался Пеликан и подал ему чек.
Было видно, что принципал намерен еще работать, к Блисс на цыпочках вышел. В кабинете воцарилась такая тишина, словно Пеликан окаменел.
Внизу, под окнами, в ожидании ходит продрогший шофер. Какие-то голоса доносятся со двора. Пробили часы: семь мелодичных металлических ударов. Пеликан запер письменный стол, взял трубку, набрал номер своего домашнего телефона.
- Барыня дома?
- Да, - последовал ответ. - Позвать ее?
- Нет. - Он повесил трубку и снова опустился в кресло.
"Так, значит, сегодня утром, - твердил он себе. - Вот почему Люси была такая смущенная... такая... бог знает..." Когда он днем приехал обедать, она играла на рояле и не заметила мужа. Пеликан слушал ее игру, сидя в соседней комнате. Никогда прежде он не думал, что на свете может быть нечто столь страшное, душераздирающее и властное, как то, что слышалось ему сейчас в этой музыке. К обеду жена вышла бледная, с горящими глазами и почти не дотронулась до еды. Они обменялись несколькими словами - в последнее время, слишком занятый борьбой на заводе, о которой жена даже не подозревала, он не знал, о чем говорить с ней. После обеда Люси опять играла и не слышала, как он уходит. Что за страшную, исполненную отчаяния силу и окрыляющую решимость, какой тайный толчок искала она в этой буре звуков, чем она упивалась, с кем говорила, взволнованная, потрясенная? Пеликан покорно опустил голову. Его крепкий лоб был словно забронирован от звуков, он умел спокойно работать под грохот парового молота и пронзительный вой металлорежущих станков. Крик страдания и нежности, который извергал раскрытый рояль, был для Пеликана чужой, непонятной речью, и он тщетно пытался уразуметь ее.
Пеликан ждал, пока жена доиграет и встанет из-за рояля. Тогда он посадит ее рядом с собой на диван, скажет ей, как он устал, скажет, что все, что он сейчас делает, - выше сил человеческих... Он даже не закурил сигары, чтобы дым не беспокоил Люси. Но она не замечала его, погруженная в иной мир. Наконец он поглядел на часы и на цыпочках вышел - пора было ехать на завод.
Пеликан стискивает зубы, словно стараясь перекусить что-то. Так, значит, Ежек, друг детства... Ему вспомнилось, как он впервые ввел Ежека в гостиную своей жены, волосатого, бородатого, сутулого Ежека, очкастого ученого, немного смешного и рассеянного, с удивленным детским выражением глаз. Тогда Пеликан привел приятеля почти насильно, притащил с благодушным превосходством, как новую забавную игрушку. Ежек изредка заходил, стеснялся и вскоре безумно влюбился в молодую хозяйку дома. Пеликан отметил это с удовлетворением собственника: он был горд своей интересной женой, образованной, одаренной женщиной.