Сальери запоздал на целый час, и я злился. Он решил изъясняться со мной на своем отвратительном немецком языке, хотя он и прожил в Вене почти полстолетия, и не стал писать для меня в тетради.
В те годы я еще немного слышал, но волновался, боясь не понять его речь, и слишком напрягался, боясь что-то упустить. Я непроизвольно шевелил губами, когда поворачивался в его сторону левым ухом. Моцарт, наверное, вел бы себя со мной более воспитанно.
Извинившись за опоздание, Сальери прокричал: «Я так сильно занят, не знаю, что и делать, чтобы всюду поспеть». Я расслышал его слова, потому что в порыве чувств он говорил очень громко, а затем так крепко сжал меня в объятиях, что множество орденов, украшавших его камзол, впились мне в грудь, которая и без того ныла от подагры. Он был одет по последней моде – в камзоле с высоким воротником и шелковой рубашке с воланами из тончайшего шелка. Волосы были взбиты, локон спадал на лоб, – парики тогда уже вышли из моды, – а лицо тщательно нарумянено и напудрено, отчего его длинный нос лишь еще сильнее выделялся.
Сальери что-то произнес, и мне пришлось признаться: «Я не слышу вас, маэстро», – смутившись, проговорил я. «Рад видеть вас, Бетховен!» – прокричал он.
«Благодарю вас, маэстро». Я решил сразу приступить к делу и свести разговор до минимума, дабы мой слух не подвел меня окончательно.
«Мне хотелось бы получить место при дворе», – начал я.
«Прекрасно. Кто же ваш высокопоставленный покровитель? Назовите мне этого счастливчика».
«Я рассчитывал на ваш совет».
Сальери нахмурился и промолчал.
«Либо поддержку», – добавил я.
Он что-то пробормотал и заметив, что я не слышу, насмешливо улыбнулся и повысил голос:
«Чем могу быть вам полезен, Бетховен?»
«Рекомендуйте меня императору. Вы к нему вхожи».
Он пожал плечами и самодовольно улыбнулся, сочтя это за комплимент.
«Рекомендуйте меня как вашего ученика», – сказал я, – презирая себя за то, что мне приходится так унижаться.
«Разумеется, – воскликнул он. „Фиделио“ написан в итальянской манере, как и всякая порядочная опера. Вы усвоили мои уроки».
«Я слыхал, что при дворе открылась вакансия».
«Неужели вас интересует место помощника капельмейстера?»
Сальери изобразил удивление, но я, играя в покорность, ответил:
«Разумеется, если капельмейстером будет такой достойный человек, как вы». – Я уже было подумал, что убедил его, как вдруг он сказал:
«А как быть с четырьмя тысячами гульденов, обещанных вашими патронами?»
«Из-за инфляции и военных расходов они были не в состоянии регулярно выплачивать мне эти деньги, – объяснил я. – А в последние месяцы идет подготовка к Венскому Конгрессу. И я вовсе ничего не получил».