В тот день хоронили многих, сказал он, и имени Моцарт он не припомнит. Смотритель отнесся ко мне сочувственно. Я была молодой, хорошенькой и сильно горевала, и он, наверное, решил, что покойный был моим возлюбленным. Чтобы как-то утешить меня, он показал на полосу рыхлой земли и сказал: «Должно быть, его похоронили вот тут, в общей могиле». Земля была свежевскопанной, и, стоя у могилы, я молча помолилась за упокой его души.
Но меня всегда мучил один вопрос: почему его так поспешно похоронили? Ведь я приехала на кладбище почти сразу за дрогами. Может, смотритель указал мне то место просто из желания поскорее от меня избавиться?
– Отчего же вам тогда не пришла эта мысль? – спросил Джэсон.
– Я была убита горем и плохо понимала, что происходит.
– А теперь?
– Теперь я допускаю, что тело Амадеуса, возможно, вообще никогда не привозили на кладбище св. Марка.
Джэсон и Дебора в изумлении молчали.
– Значит, вы все-таки его любили и до сих пор любите! – горячо воскликнула Дебора.
– Я горжусь тем, что мне довелось его знать. Я благодарна за это судьбе. – Анна сняла с шеи медальон и показала Деборе.
– Это самое дорогое, что у меня есть.
На одной стороне медальона был миниатюрный портрет Моцарта, на другой засушенный цветок.
– Амадеус преподнес мне эту гвоздику на премьере «Волшебной флейты» и сказал: «Вы всегда должны быть очаровательной и прекрасной». Эти слова я ношу в своем сердце. Мне кажется, в то мгновение он меня любил.
Джэсон и Дебора с почтением взирали на медальон, и Анна добавила:
– Его положат в мою могилу, на кладбище св. Марка. Я так хочу.
– Если вам удастся повидаться с Сальери, будьте осторожны, – предупредила их на прощанье Анна. – Думаю, и сейчас никто не знает, в здравом ли он уме. Но одного он не мог отнять у Моцарта. Его музыки. В этом Амадеус одержал над ним победу. До самого конца Моцарт оставался верен своей музыке, и нам всем следует вечно благодарить за это небо.
Джэсон все еще размышлял над последними словами Анны Готлиб, когда Дебора обнаружила, что их карета исчезла. Джэсон глазам своим не поверил, ведь он строго наказал Гансу ждать, однако кучера не было на месте. Михаэлерплац опустела, кафе на Кольмаркт закрылись. Джэсон негодовал. Значит Ганс все-таки их предал.
Джэсон взял под руку Дебору, и они прошли весь погруженный во тьму Кольмаркт. Полночь уже миновала, тускло светились фонари, тишину нарушали лишь их шаги. Богнерштрассе, мрачный узкий проезд, был тоже безлюден. Наконец они добрались до площади Ам Гоф. Здесь, на пустынных, безлюдных улицах, на них в любую минуту могли напасть, а Джэсон был безоружен. Они уже подходили к своему дому, когда позади внезапно раздался стук копыт, и с Богнерштрассе прямо на них выехала тяжелая черная карета. Джэсон стремительно увлек Дебору в подворотню. Карета скрылась за углом. Они были на волоске от смерти.