Камеру у моста через Ясоко я обнаружил не сразу. Мне пришлось как следует поползать по прибрежной гальке с фонариком в руке. Сначала я испугался, что камеру засекла электронная разведка роя, но потом она все-таки нашлась – метрах в пяти от того места на бугре, где я ее оставил. Похоже было, что ее отбросило в сторону прошедшее здесь вечером стадо оминотов. Камера не включалась на животных, поэтому проверить свою гипотезу я не мог. Однако гипотеза имела весьма материальное подтверждение: футляр камеры, замаскированный под булыжник, был основательно испачкан результатами их метаболизма.
Обмыв тайник, я вскрыл его и тут же через вьюер просмотрел запись. Увы! Сегодня мне опять не повезло. За весь день через мост проехали только три человека. Все они направлялись из города к перевалу, и никто из них не вернулся обратно. Кроме того, датчики в горах не зарегистрировали никаких возмущений лямбда-полей. А самое главное – не было ни одной радиопередачи.
Расстроенный, я сидел на камнях, слушая шум воды на перекатах, и думал о том, что полет ко второй камере вряд ли добавит что-нибудь существенное к полученной информации. Контролирующая дорогу на Лайлес аппаратура принимала сигналы трансляторов с другой стороны отрога. Но радиопередачу роя взяли бы все пеленгаторы периметра. Раз ничего не было здесь, значит, ничего не было и там. Прошли еще сутки, а местонахождение базы роя так и осталось неизвестным.
Я летел над рекой, борясь с одолевающей в монотонном полете сонливостью. Веки слипались, тяжелая голова все время свешивалась вниз, норовя завалить меня в пике, а писк локатора в ухе превратился в высокую гудящую ноту, напоминающую своими переливами музыку. Понимая, что дальше так лететь опасно, я сбросил скорость, включил автоштурмана и снизился почти до самой воды, надеясь взбодриться от высоко взлетающих холодных брызг.
Однако я так устал, что никакие брызги не могли вырвать меня из полуобморочного состояния и заставить перейти границу реальности. Случалось, что время от времени я выдирался из опутывающего меня ватного кокона, но потом опять проваливался в дрему, и, если бы не автоштурман, не долететь бы мне этой ночью до Тесеко.
Выныривая из коротких отключек, я все время возвращался к мучающему меня вопросу: как получилось, что граждане богатейшей на планете страны сразу, не только без сопротивления, но даже с радостью приняли экономический порядок, который ежедневно продолжает разрушать их очевидное благополучие?
Сейчас я уже понимал общий ход событий. Бандиты из роя, действуя быстро и напористо, дотянулись до правительства, организовали направленную гипнообработку достаточно широкого круга лиц и одновременно активизировали существовавших здесь фанатиков. Расчет их, безусловно, был точен. Для не защищенного горьким опытом Керста такое воздействие должно было стать смертельным. Когда я думал об этом, у меня от ненависти сводило зубы. Их надо было остановить любой ценой. И больше всего меня страшило, что один я это сделать не смогу.