Сегодня – приказ: все гражданское население мобилизуется для очистки снега с улиц. Служащие будут работать по три часа после службы. Неслужащие – по восемь в день, а если нужно – и больше.
Никто на судьбу свою не ропщет. Все ждут, с мучительной, невыразимой надеждой ждут, когда немцы будут отогнаны от Ленинграда. Успех под Тихвином вдохнул в сердца новые надежды. «Скоро ли? Скоро ли?» – этот вопрос обращен к бойцам и командирам частей, обороняющих Ленинград, которые теперь уже резко недоедают сами.
За последние десять – пятнадцать дней весь город только и говорит, что об эвакуации. Автомобильная дорога по льду Ладожского озера действует. Люди уходят пешком и уезжают с автоколоннами. По воздуху эвакуация также происходит непрерывно, на двадцатишестиместных самолетах «дуглас». Наземный транспорт движется пока по единственной горловине в обход, с севера, Тихвина. Возвращается с продовольствием и необходимыми грузами, к сожалению слишком незначительными, чтобы удовлетворить потребности ленинградского населения, промышленности, фронта. Составляются списки эвакуируемых. Отправляются пока главным образом военные и заводские организации. Разговоры об очередности, – волнений по этому поводу много. Враг, уцепившийся хищной рукой за узкое горло задыхающегося Ленинграда, не имеет сил сдавить это горло, и в этом – недалеко уже! – гибель для врага, спасение для нас. Да будет жив Ленинград!
Что можно отметить еще?
Несколько дней назад разрешено включать в фарах автомобилей свет, при условии, чтобы он был прикрыт щитками с узкими, щелевидными вырезами. Ведь таить местоположение города от врага полной маскировкой бессмысленно: куда бы ни сунулся воздушный враг, везде под ним Ленинград. Фары выключают только во время налетов, по сигналу воздушной тревоги. Автомобилей в городе движется мало, главным образом – военные. На площади Лассаля среди «живых» автобусов Красного Креста стоят и заметенные снегом. Раз или два в день, если ходить весь день по городу, можно увидеть с трудом пробирающийся сквозь снега трамвай, но у боле мощного сугроба он останавливается и замирает уже на несколько суток.
Движения транспорта по городу почти нет. Но зато по волнистым, засугробленным панелям и мостовым – потоки медленно движущихся пешеходов. У многих на привязи саночки. Люди волокут на них свой жалкий скарб. За плечами мешки, рюкзаки, котомки. Наиболее крепкие люди часто прицепляются к проезжающим грузовикам и волочатся за ними по снегу.
Окна магазинов забиты досками. Нелепыми кажется старые, бессмысленные теперь, надписи: «Мясо, зелень, дичь», «Гастроном», «Молочные продукты». Перед каждым действующим магазином – молчаливые очереди.