Мчит Волхов воды свои через плотину, и плотина цела, и величественная ГЭС – 6-я гидроэлектростанция имени В. И. Ленина – цела, хотя ей и нанесены повреждения. Даже в самые тяжелые дни она, пусть немного, но давала ток, давала его, например, в сооруженные под ее стенами блиндажи. Сегодня ГЭС уже успешно ремонтируют, к концу марта она должна дать ток полной мощности – ток Ленинграду!
Вторую половину дня я провел среди железнодорожников.
Станция Волхов 1-й (Званка) забита составами – формируемыми и транзитными, – маневрирующими с трудом. Теплушки с эвакуируемыми – на Тихвин, запломбированные вагоны с продовольствием и военными грузами – на Войбокало, армейские эшелоны – на Глажево…
В тупике у депо стоит салон-вагон депутата Верховного Совета и заместителя начальника Кировской железной дороги Вольдемара Матвеевича Виролайнена. Этот вагон в прошлом был дорожной церковью царской семьи. Он комфортабелен, в нем мягкие диваны, кухня, отдельные купе, общий салон, все удобства.
В этот вагон меня повел начальник политотдела Кировской железной дороги А. М. Чистяков, случайно встретившийся мне в политотделе, мой давний, с довоенных лет, знакомый. Он представил меня Виролайнену и его другу паровозному машинисту Ландстрему, и нескольким энкапеэсовцам – ответственным работникам Наркомата путей сообщения, руководящим здесь жизнью важнейшей в наши дни железной дороги, связывающей наш северный край со всей страной.
Вскоре они ушли, я остался с Виролайненом и Ландстремом. В. М. Виролайнен в прошлом – машинист паровоза, доставлявший в 1918 году грузы голодающему Петрограду, сызмальства обрусевший финн, с сильными, как лапы медведя, руками, большерослый, жидковолосый, с твердыми чертами волевого, очень сосредоточенного лица, с прямым и открытым взглядом светлых и честных глаз.
В том восемнадцатом году я сам был кочегаром паровоза на строительстве военной линии Овинище – Суда, совсем недалеко от здешних мест.
Разговор наш сразу стал дружеским, мы делились воспоминаниями и, конечно, вскоре перешли к нынешним дням Ленинграда.
Ландстрем убежденно заявил, что добьется в соревновании почетного права вести «первый прямой» в Ленинград. А Виролайнен сказал, что поедет на том же паровозе и станет за реверс на самом интересном участке, проезжая отбитую у немцев станцию Мгу.
– А я приеду из Ленинграда в Шлиссельбург и встречу там ваш поезд! – сказал им обоим я.
– Обещаете? – без улыбки, очень, даже как-то слишком, серьезно спросил меня Виролайнен.
И, глядя прямо в его глаза, я с неожиданной для себя торжественностью ответил ему: