Командор замер на месте, остановившись посреди Московского моста. Его спутник сделал еще несколько шагов, прикурил новую папиросу от окурка. Щелчком послал окурок в темную воду Даугавы и, повернувшись, неспешно подошел к Командору, сунул ему в руку узкий, сложенный вчетверо листок и зашагал в сторону центра.
Командор развернул листок и изящная мелкая вязь иероглифов, которых он не знал, заплясала у него перед глазами, складываясь в странные строки:
Нет безразличия. Нет различенья тоже.
Мир исчезает медленно, без боли.
Жизнь, как театр, когда пустеют ложи,
Свобода есть, но нет мечты о воле.
Крепка темница, но не вижу стен,
Не вижу разницы между решеткой, небом.
Был тихим, мягким ветер перемен,
В нем не было беды – лишь запах хлеба.
Мир – мандапа, И нерушимо тело
Сознания. Явления пусты.
Причин и следствий нет. Любое дело –
Как чистые тетрадные листы,
Лишь вечный свет безбрежного пространства,
Сатори и Сибуми – их слиянье
Дает не ощущенье постоянства,
А вечность. И полет среди молчанья…
Ветер вырвал листок из руки Командора и унес его в сторону Взморья – ветер резко изменился. Командор поднял взгляд, но не увидел спутника, лишь где-то вдали на Лачплеша мелькнул в свете фонарей знакомый силуэт…
Командор проснулся. Не вставая, он сунул в зубы сигарету и закурил, глядя в потолок. Пятью-шестью жадными затяжками он докурил ее почти до фильтра, приткнул окурок в пепельницу и закрыл глаза…
…и поднялся по ступеням Святой Гертруды. Навстречу ему встал с этих же ступеней до боли знакомый человек – тот, что беседовал когда-то с лейтенантом Прэстоном, и его, Командора, извечный Снособеседник. Командор ждал следующего жеста снособеседника и, увидев его начало, внутренне сжался. А тот снял очки с толстыми стеклами, которые держались в тонкой оправе лишь благодаря какому-то инженерному чуду, и улыбнулся своей улыбкой, балансирующей на грани святости и идиотизма. Командор вздохнул.
Продолжалась Эпоха Циклических Снов…
Чистильщик тяжело поднял голову с плоской подушки. Все еще было, словно в тумане, да и смотреть-то было не на что – в камере по-прежнему царил мрак. Видения, посетившие его в наркотическом сне, не желали уходить, кружась перед внутренним взором, бесплотные, словно привидения.
Даже не пытаясь сконцентрироваться, чтобы прогнать муть перед глазами и дурноту, Чистильщик снова лег на матрас, повернулся на спину и максимально расслабился. Кажется, среди своих видений он нашел путь к побегу, и теперь все зависело только от того, сколько свободного времени ему дадут его мучители.
Карьер за кладбищем, Прибытково. Ленинградская область. Вторник, 28.07. 20:50