– Как красиво! – невольно воскликнула я.
– О, миссис, – покачал головой боцман, – это коварная красота. Сколько тонн льда висит на такелаже, приросло к палубам. Кораблям идти опасно…
Я поняла, что проштрафилась со своими эмоциями.
Матросы срубали лед. Сверкающие брызги летели вокруг. Сбитые глыбы льда сползали за борт.
…Около девяти часов вечера я поднималась по трапу в кают-компанию к ужину. Встала на ступеньку и не успела перешагнуть на другую, как неимоверной силы взрыв сбросил меня с лестницы. Можно было подумать, что само море раскололось до дна. На секунду свет погас. Я поспешила наверх, где слышались громкие взволнованные голоса. Навстречу мне шел стюард Мэтью.
– О, миссис, это торпеда в наш корабль. Вы свою шлюпку знаете?
Я не успела ответить: грохнул второй взрыв.
Я очутилась на палубе и увидела красную ракету, взмывшую вверх, и на ее фоне черный силуэт разломившегося корабля. Со зловещим свистом в кипящую пучину моря опускались порознь нос и корма.
– Слава Богу, не в наш корабль. Видите, у нас спускают шлюпки, кое-кого спасти еще можно…
В кают-компанию собрались, словно ничего не произошло. Принесли ящики с виски. Началась попойка. Пили виски, не разбавляя водой. И каждый вертел перед лицом какой-то предмет: кто птичье перо, кто заячью лапку, кто куколку или статуэтку. Спешили своими амулетами отвести беду…
С моря доносились взрывы.
– Глубинные бомбы, – сказал доктор Чарлз. – Их сбрасывают наши военные корабли, чтоб поразить немецкие подводные лодки.
– Но эти бомбы поражают главным образом рыбу, – сыронизировал Мэтью. – Сейчас море покрыто слоем глушеной рыбы. А субмарину не так-то легко поразить.
Разговор подхватил доктор Чарлз и поведал мне удивительную историю.
В маленьком шотландском городе на берегу Северного моря жил часовых дел мастер. Много лет жил. Звали его онкел Питер, дядюшка Питер. Откуда и когда он приехал в этот город, никто не помнил, но главную улицу города невозможно было представить без маленькой мастерской, в окне которой всегда виднелась согбенная фигура дядюшки Питера с круглой лысиной на затылке и неизменной лупой в глазу.
Дядюшка Питер жил один, работал с утра до позднего вечера. Часто после обеда он шел прогуляться на парусной яхте в море, чтобы размять затекшие мышцы, проветрить легкие свежим морским воздухом. В этом случае он оставлял на подоконнике записку: «Ушел в море, вернусь в 14.30». Клиенты ценили аккуратность дядюшки Питера.
Особенно часто заглядывали к часовщику моряки. Дядюшка Питер мог отремонтировать часы, побывавшие в морской соленой воде и, казалось, неисправимо испорченные. Он мог оценить хронометр, купленный в любом порту мира. У него была своя страсть, или, как говорят англичане, хобби – коллекционирование часов. И часы, начиная от крохотных, вделанных в дамский перстень, и кончая большими напольными башенками, заполняли его маленькую чистенькую комнату.