– За дорогой, фраер, следи! – крикнул Витряков, как только смертельная опасность миновала. Они в миллиметрах разминулись со встречным джипом, вылетевшим, чтобы не столкнуться, на обочину. Филимонов, за рулем «Мицубиси Галанта», осклабился как форменный псих.
– Угрохать нас хотел, недоносок?! – осатанел Дима Кашкет, которому Бандура на днях разбил лицо. В память о том столкновении голову Кашкета украшала тугая бинтовая повязка. Приятели теперь называли его Забинтованным или сокращенно Бинтом.
– Ты, Филя, конченный придурок, – поддержал Забинтованного четвертый бандит, заменивший погибшего Кинг-Конга. – Смотри, припарок, куда прешься! – Его черные, словно битум, волосы были отпущены на манер Брюса Ли. Сходство подчеркивали линии скул и разрез глаз, в которых угадывалось влияние Востока. Приятели называли четвертого Ногаем, а Филимонов еще и Чурчхелом. За Чурчхела, правда, Ногай грозился перерезать Филимонову глотку. Или вскрыть вены. Но, пока не перерезал, и не вскрыл.
– Обмочились, пацаны? – Филя вернул «Галант» со встречной полосы, ни сбавив ни единого оборота. Японцы выпускают замечательные машины. Не даром они не сходят с подиумов всевозможных престижных ралли. – Или по большому обделались? – Шрам потянул носом. – О! Это от тебя, Бинт, завоняло?
– Долбодятел, – сказал Забинтованный. – Твоим бы языком заборы красить.
– А твоим в анусах колупаться. Лизун-проктолог, как тебе, Кашкет, профессия?
Мила Сергеевна, зажатая на заднем сидении между телами Забинтованного и Ногая, нерешительно открыла глаза. Она была единственной из пассажиров «Мицубиси», кого огорчила несостоявшаяся авария. Когда Филимонов пошел на обгон, и центростремительная сила потащила иномарку на встречную, а в лобовом стекле убийственно ярко сверкнули фары надвигающегося джипа, Мила лишь крепко зажмурилась, подумав, что «Вот оно, избавление от кошмара». Лобовое столкновение показалось ей неизбежным. Умирать Миле Сергеевне не хотелось, она, как и все, боялась физической боли, но, все же, автокатастрофа представлялась предпочтительнее пыток и унижений, ожидавших ее в Крыму.
* * *
Когда Мила Сергеевна вернулась из травм-пункта домой, то мечтала только об одеяле и подушке. В больнице ее осмотрел дежурный хирург, но не обнаружил ничего серьезного. Два здоровенных синяка на ребрах, вывих лодыжки и разбитый локоть, да еще ободранные коленки, вот и все, чем ее наградил Бандура, которого она по-прежнему считала Протасовым. Могло быть гораздо хуже.
– После наезда? – удивился хирург. – Да вы, дамочка, в рубашке родились.