– Шик! – восхищалась Алка.
– Хотя я бы предпочел «Жигули». – Алик застенчиво улыбнулся. Приемистая лайба, спортивная. И половина деталей итальянские.
В апреле семьдесят четвертого года скоропостижно скончался Капонир-старший. Вскоре после похорон семья Олега и Нины окончательно развалилась. Впрочем, от нее давно оставалась жалкая оболочка, державшаяся на банальном страхе Олега перед отцом. Нина к такому обороту событий была готова, и не испытала ничего, кроме облегчения.
Олег убрался из дома, поселившись у какой-то женщины. Вслед за сыном из жизни Нины и Ростика ушла свекровь, их отношения тихо увяли, как теплолюбивый куст в октябре. Нина с Ростиком жили в достатке. Каждое лето ездили в отпуск по профсоюзным путевкам, правда, уже не в Пицунду, и не в Картахену. Ростик рос мальчиком примерным, учился на «хорошо» и «отлично», редко огорчая Нину Григорьевну. Правда, по-прежнему часто хворал, а все попытки Нины закалить его по разным методикам, как правило, заканчивались ОРЗ. Несколько раз Нина определяла сынишку в спортивные секции, благо, спортшколы процветали, и работали бесплатно. Ничего хорошего и из этой затеи не получилось. В плавательном бассейне Ростик мерз, непременно зарабатывая насморк, на катке упал, и схлопотал сотрясение, а после первого же занятия в группе Самбо при «Динамо», куда она устроила его через знакомых в ГУВД, с ним случился приступ аппендицита. Прыгая через коня в секции легкой атлетики, Ростик ушиб копчик и долго впоследствии лечился в клинике. После этого Нина плюнула – пускай будет, как будет. Спортсмена из Ростика не вышло.
Впрочем, у него бывали увлечения, обещающие, рано или поздно перерасти в страсть. В пятом классе Ростику подарили масштабную модель самолета. Склеивать было сложно. Обыкновенно, первые шаги в подобных затеях ребятам помогают делать отцы. Ростику с отцом не повезло, зато моделирование буквально очаровало. Пластмассовые фрагменты постепенно складывались в эстетически безукоризненные модели, и это выглядело настоящим чудом. Правда, на пути к прекрасному он вскоре встретил две непреодолимые преграды. Хронически дефицитную коммунистическую экономику, без скрипа производившую разве что бомбы с патронами, и позицию Нины Григорьевны, оказавшуюся в данном случае решающей. Нина не переносила запаха клея, применявшегося в изготовлении моделей. В те времена дихлорэтан еще не нюхали, как наркотик, но он был точно так же вонюч. Нина вспомнила о болезненных легких и бронхах Ростика, и первая модель оказалась в его жизни последней.