Есть на свете людские города прекраснее, есть древнее и величественнее, чем Ритагон. Это Ириен знал не понаслышке, а имел возможность убедиться собственными глазами. Инисфар с его каналами и постройками из разноцветного камня был прекраснее. Даржу основали за несколько тысяч лет до того, как пало Осскильское королевство, и проклятый король Эверанд именно там получил благословение у Первожреца. Величественнее Хисара с его золочеными башнями, улицами, выложенными розовыми плитами, фонтанами и садами, беломраморным дворцом властителя Сигирина не было и не будет по обе стороны Вейсского моря. И все же только в Ритагоне Ириен обретал ощущение дома.
С Симарского холма на Ритагон открывался изумительный вид. Отсюда были видны все храмовые купола и башни, острые шпили дворцов и яркая черепица крыш простых домов и даже кусочек гавани. Когда-то на вершине холма была дозорная крепость, охранявшая подходы к городу со стороны суши. Теперь от нее остались лишь развалины и древний храм Пестрых богов. Сколько помнил Ириен, в храме никогда не было постоянных жрецов или послушников, да и сомнительно, чтобы в Игергарде еще оставались осколки старого жречества. Но всякий конный или пеший путник, собиравшийся спуститься с холма в объятия столицы Лейнсрудского герцогства, непременно сметал пыль с алтарей и оставлял хоть какое-нибудь пожертвование во славу древних богов. И как бы ни старались позабыть об их существовании адепты иных верований, но слишком уж часто всуе поминался и злой бог судьбы Файлак, и слепая сестра его Каийя – богиня удачи-неудачи. Иные малые боги вспоминались чаще или реже, с поводом и без повода, но особенно тогда, когда людям хотелось заручиться поддержкой всех возможных божеств, которыми полнился этот беспокойный мир.
Ириен уже давненько не бывал в этом храме, но за прошедшее время ничего не изменилось. Идеально круглая чаша Сайнена, бога первой крови, до краев наполненная ледяной прозрачной водой. Мягко светилась статуя кошки, посвященная богине встреч и разлук Турайф. Блестящие от бесконечных прикосновений черные бронзовые руки Фай-лака и неровный белый камень бога тайн и лжи Ру-дайса. В храмах Пестрых богов никогда не было более четырех алтарей или менее двух. «Наверное, чтобы люди не выбирали кого-то одного, избранного, из обширного и запутанного пантеона», – подумал Ириен, по очереди разглядывая алтари. Он не считал себя верующим, но истории Пестрых почему-то всегда вызывали в нем отклик сочувствия. Еще бы! Те, которые теперь зовутся Старыми, в свое время потеснили Пестрых, выиграв в неравной схватке, и завладели миром, едва его не погубив. Так утверждали легенды, а в детстве Ириен неизменно сочувствовал бесхитростным наивным богам, у которых бессовестно, обманом отняли власть чересчур резвые новички. А еще говорят, что в древние века мир был совершеннее. Ириен по этому поводу придерживался мнения своего давнего друга, человека по имени Мэд Малаган, утверждавшего, что мир был, есть и пребудет вечно сущим бардаком и никакие боги не смогут упорядочить его настолько, чтобы приблизить хоть на шажок к тому совершенству, которое, несомненно, изначально задумано Творцом.