Я разочарованно посмотрел на нее: коренастая фигура бородатого Робинзона с красным лицом и руками-лопатами в моем воображении печально вздохнула и пропала.
– Ну-у? – протянул я. – А в чем соль длинного рассказа?
Лотта засмеялась и уткнулась каштановой челкой мне в грудь:
– Ну же, Дэн! Дай мне сделать интригующую паузу!
Я уже начал сомневаться, что услышу от Лотты что-то толковое, и поэтому отстранил ее от себя и сказал:
– Считай, что ты уже ее сделала. Но я почему-то не заинтригован, а разочарован. Рассказывай.
– А соль рассказа в том, – медленно произнесла Лотта, – что одна из планет была приобретена в собственность не кланом или сектой, и даже не семьей, а всего одним человеком. И последние пять лет он живет на ней один. И за эти пять лет ни разу не прилетал на Землю. И никто из простых смертных не видел его и не слышал его голоса
– А непростые смертные? Кто его видел и слышал его голос?
– Только сотрудники Отдела по связям с Дальней Галактикой. У меня есть знакомый, который там работает. Он-то мне все и рассказал.
Неожиданно во мне что-то неприятно зашевелилось, и я посмотрел на Лотту совершенно другим, нехорошим взглядом. Тяжелым.
– Какой такой знакомый?
Лотта удивленно уставилась на меня и смолкла, потом поняла, о чем я думаю, и расхохоталась:
– Дэнни, прекрати ревновать! Видел бы ты этого знакомого! Он был для меня источником информации – не более. И вообще… – Она вдруг нервно поправила челку и отвернулась от меня. – Странный вы народ, мужчины. Целый год ты даже, наверно, и не вспоминал обо мне, а теперь задаешь вопросы… А я, между прочим, о тебе все время помнила. Ждала: может, позвонишь… Искала тебя. Я…
– Чего меня было искать, – буркнул я. – В “Галактик экспресс” я все время торчал, никуда не уходил…
– Эх ты, Дэн! – В голосе ее зазвучали слезы обиды. – Ты думаешь, мне навязали эту командировку на Виолетту? Я сама себе ее придумала, убедила главного. Я знала, что мы там встретимся. А ты…
Лотта хотела сказать что-то еще, но волнение не дало ей продолжить. Она вздернула округлый девичий подбородок и уставилась на потолок. И я увидел, как дрожат уголки ее губ.
Я был расстроган. Я был пристыжен. Я раскаивался. И, чтобы выразить свои чувства, не нашел ничего иного, как снова осторожно положить руку на одно из прекрасных коленей. Лотта шмыгнула носом и посмотрела на меня размягченным взглядом:
– Ну, ты будешь слушать дальше?
Я молча кивнул, и Лотта, как и полагается ветренным дивам и амазонкам, мгновенно пришла в себя и непринужденно оперлась о мое плечо.
Я вздохнул. И подумал о том, что иногда при общении с женщинами становлюсь невольным участником какой-то очень простой игры. Настолько простой, что никак не могу понять ее правил…