Опустили буровую трубу, и бурение возобновилось. 28 марта 1961 года, при скорости ветра 50 километров в час и высоте волн до 4 метров, глубина скважины в подводном грунте достигла 70 метров. 1 апреля – 166 метров, и наверх была поднята «колонка» 12 сантиметров длиной; она состояла из «двух кусков темно-серого базальта, один из них с блестящей поверхностью». Бурить стало труднее, проходили не более 60 сантиметров в час. За последующий двадцать один час прошли только 13 метров, и буровая машина остановилась. Пробные бурения прекратили. До поверхности Мохо было еще очень далеко.
– На большем судне мы сможем добраться до него за три года при расходах 20-25 миллионов, – заявил Вальтер Мунк.
Судно было возвращено нефтяным компаниям. Ученые принялись разрабатывать новую программу бурения. Длилось это долго, так как не было согласия.
– Можно ограничиться менее глубоким бурением. Ведь изучить верхний слой осадочных пород тоже очень интересно.
Но геофизики, одержимые мыслью просверлить слой Мохо и достичь мантии, не хотели ничего снимать в первоначальном проекте. 18 августа 1966 года палата представителей привела обе стороны к согласию, отказав Государственному научному фонду 108 голосами против 59 в выдаче 19,7 миллиона долларов, необходимых для завершения проекта Mohole. Представитель Среднего Запада говорил в крепких выражениях о том, как нелепо было бы «швырнуть двадцать миллионов долларов в дыру на дне моря». Эффектная «программа Аполло» по исследованию космоса сильно потеснила подводные исследования. Но фанатиков океана ничто не могло привести в уныние.
– Город наш богатый из богатых. И край наш богатейший в мире. Так говорят жители Ла-Хольи, очень красивого местечка на берегу моря, в четверти часа езды от Сан-Диего.
В воскресные дни автомобили заполняют стоянки на пляжах Ла-Хольи с самого раннего утра. Из них высыпают загорелые парни и девушки со светлыми волосами, часто уже облаченные в прорезиненные комбинезоны. Они платят за прокат досок для серфинга, установленных на воде, и бегут к морю.
Своим богатством Ла-Холья обязана главным образом тому, что в ней находится университет Скриппса, или просто Скриппс, как там говорят. Это имя наверняка не стало бы известно потомству, если бы Е. У. Скриппс, владелец газеты в Сан-Диего, не подписал в 1903 году чека на имя Уильяма Риттера, профессора зоологии в Беркли, совершавшего в то время свадебное путешествие.
– Мне бы очень пригодились пять тысяч долларов, – сказал он Скриппсу, – чтобы купить судно и организовать здесь лабораторию морской биологии.