Флора замолчала.
Чевиот кивнул. Он положил руку ей на плечо, и она прильнула к ней щекой; пропасть между ними была преодолена. Потом Чевиот отступил и стал рассеянно разглядывать розовые стены, сплошь увешанные картинами и миниатюрами.
Да, возможно, рассказ Флоры — чистая правда от первого до последнего слова.
Рассудок напомнил ему, как обвинитель способен глумиться над подобным рассказом. «Итак, господа! Рассказ слабоват. Можно ли верить…» — и так далее. Однако Чевиот, в чьи обязанности входило проверять надежность свидетелей и угадывать скрытую ложь, чувствовал, что слова Флоры дышат истинной убежденностью.
Попугай, молча сидевший на жердочке, сначала оглядел их одним хитрым глазом, затем изогнул шею, пытаясь рассмотреть другим.
Если попугай снова захохочет, подумал Чевиот, придется свернуть проклятой птице шею. А пока…
— Флора, так ты утверждаешь, что оба выстрела были произведены в галерее?
— Милый, я ничего не утверждаю. Я рассказала, что случилось.
Чевиот стиснул зубы.
— Вынужден кое-что тебе сообщить. Когда я поднял пистолет с ковра и спрятал его под лампу, ствол был еще теплый.
— Теплый? Теплый?! — переспросила она, помолчав. — Конечно, он был теплый! Ведь он находился в муфте, под шелковой подкладкой, да к тому же я держала его обеими руками довольно долго — минуты шли, и шли, и шли… — Она запнулась и посмотрела на него с подозрением. — Ты что… все еще не веришь мне?
— Верю. Больше тебе не стоит волноваться. Флора закрыла глаза.
— А сейчас, — отрывисто продолжал он, — ты должна ехать домой. Ты очень расстроена; в таком состоянии тебе ни с кем нельзя разговаривать. Лакей распорядится подать тебе карету.
— Да, да, да! — воскликнула Флора. — И ты поедешь со мной! Ведь поедешь? — Она замолчала.
— Нет! Не могу.
— Почему же?
— Убийство больше нельзя сохранять в тайне. Его нельзя скрывать. Наоборот, я должен допросить всех гостей и слуг.
— Да, да! Понимаю. А потом?
— Ты хоть представляешь, сколько здесь народу? Допрос займет всю ночь.
— А! Да… наверное.
— Ради бога, Флора, неужели ты не понимаешь, что я не могу ехать?
Она отодвинулась; он потянулся к ней. Но Флора быстрым и грациозным движением танцовщицы увернулась и пошла к двери. На пороге она обернулась, гордо вскинув подбородок, расправив плечи, и заявила:
— Я тебе не нужна.
— Флора, ты с ума сошла! Ты нужна мне больше всех на свете!
— Я тебе не нужна, — повторила женщина, повышая голос. В глазах ее стояли слезы — не от злости, а, скорее, от упрека. — Раз ты не можешь остаться со мной, когда ты мне так нужен, значит, другого объяснения не существует. Отлично! Развлекайся с Луизой Тримейн. Но если ты не побеспокоишься сейчас, потом не трудись являться ко мне. Спокойной ночи, Джек, прощай…