Просто диву даешься, как много у людей между собой общего.
Самое правильное – это при жизни проявлять терпимость, а смерть встретить с достоинством. Сейчас он учится первому. А как он справится со вторым, покажет будущее.
Тропа вывела их на голую вершину холма, и в первый раз с той минуты, когда они пустились в путь, перед их взорами открылись уходящие вдаль мили поверхности планеты. В какую сторону ни глянь, повсюду она выглядела одинаково – густой однородный растительный массив, только на востоке вздымалась горная цель, чернея на фоне пылающего неба.
Обтирая тряпкой залитое потом лицо, Кесслер проворчал:
– Когда мы были внизу, в джунглях, я мечтал выбраться оттуда хоть к черту в зубы. А теперь мне бы назад вернуться. По крайней мере там хоть есть какая-то тень.
– Звук, – объявил Малыш Ку, протянув руку к северо-западу. – Вон там, высоко-высоко. «Уйоум, уйоум!»
– Ничего не слышу. – Прикрыв ладонью глаза, Кесслер посмотрел в указанном направлении. – И ничего не вижу. – Он взглянул на остальных. – А вы?
– Я тоже, – сказал Сэмми.
– Этак на секунду мне было показалось, что я вижу там, вверху, черную точку, – неуверенно произнес Молит. – Но ручаться не стану. Должно быть, померещилось.
– А сейчас ты ее больше не видишь?
– Нет. Эта точка словно бы откуда-то вынырнула, а потом как слиняла, исчезла из виду.
– Я не намерен из-за этого трепать себе нервы, – заявил Кесслер. Он снова обтер лицо. – Еще час под этим распроклятым солнцем, и у нас начнутся галлюцинации почище. – Он двинулся вперед. – Давайте-ка спустимся отсюда в тень.
Фини залаял на торчавшую неподалеку скалу, шерсть у него на загривке стала дыбом. Кесслер замедлил шаг и, крадучись, направился к скале, держа наготове пистолет. Фини стремительно обогнул ее и зарычал как лев. Какое-то существо, похожее на десятиногую ящерицу, волнообразно изгибая тело, умчалось длинными прыжками прочь и исчезло за гребнем холма. Разочарованно ворча, Фини приплелся обратно.
– Оно же восемь футов длиной, из них половина – зубастая пасть. – Кесслер презрительно фыркнул. – И удирает от лая собаки.
– А может, оно органически не переносит резкие звуки, – предположил Сэмми. – И если б Фини так не разлаялся, оно б его вмиг проглотило.
– Меня просто из себя выводит зловещая тишина на этой чертовой планете, – сказал Кесслер. – На Земле в таких джунглях ад кромешный, оглохнуть можно. Стрекочут цикады, без умолку тарабарят обезьяны, кричат попугаи – всего не перечесть. А здесь все живое не производит никакого шума. Огромные змееподобные существа ползают совершенно беззвучно. Гигантские красные пауки сидят в ямах-ловушках и не шелохнутся. Во время моих ночных дежурств я видел множество каких-то тварей, и иной раз только ощущал их присутствие, и все они крались по лесу с такой осторожностью, что ветка не треснет и листва не зашуршит. Это же противоестественно. Меня это угнетает.