И вот одним прекрасным днем диван, кровати и кухонный шкаф были погружены в грузовик и доставлены к высотке в Гропиусштадт. Тут у нас было уже только две с половиной комнаты, да и те на одиннадцатом этаже. А все прекрасные вещи, что обещала нам мама, просто не влезли бы в тот чуланчик, который отводился под детскую.
* * *
Гропиусштадт, микрорайон на 45000 жителей, – это высотные дома, между ними пустыри и универмаг. Издалека всё выглядит очень новеньким и очень ухоженным.
Однако, если приблизиться к домам, да пройтись по пустырям, радужное впечатление исчезнет в мгновение ока. Отовсюду страшно тянет мочой и говном и не знаю, чем ещё, а причиной тому – массы собак и детей, населяющих коробки. Естественно, наш подъезд был загажен круче всего.
Мои родители винили в этом пролетарских детей, бессовестно осквернявших лестничные площадки. Но дело тут было не только в детях пролетариев. В этом я убедилась лично, когда, гуляя на улице, неожиданно захотела в туалет. Я намочила штаны, так и не добравшись до одиннадцатого этажа. Ну, просто не дождалась лифта!
Мой папа как обычно прибил меня, и я решила впредь не рисковать. Теперь, если мне надо было в туалет, я садилась там, где меня не было видно. В Гропиусштадте, где всё и вся как на ладони просматривалось с высоток, самым укромным местом были лестничные площадки.
Ну а на улице я оказалась просто глупенькой деревенской девочкой. У меня были другие, чем у всех, игрушки. Никакого водяного пистолета. Я одевалась по-другому.
Я говорила иначе. Я не знала игр, в которые тут играли. Да я и не хотела их знать, эти игры! В деревне мы часто гоняли на велосипедах в лес, к ручью. Через ручей был проложен мостик. Там мы строили плотины и песочные замки. Иногда все вместе, иногда каждый сам по себе. И когда мы ломали их потом, то делали это только вместе, согласно, и это приносило нам удовольствие. Среди нас в деревне не было какого-то предводителя. И не было ничего необычного в том если старшие вдруг уступали младшим. У нас была настоящая детская демократия.
В Гропиусштадте, в нашем квартале, один парень был боссом. Он был самым сильным и обладал самым красивым водяным пистолетом. Мы часто играли в атамана разбойников. Этот парниша и был, конечно, атаманом. Беспрекословно исполнять все его идиотские приказания было самым важным правилом игры.
Играть не вместе, друг с другом, а друг против друга, – вот что было главным принципом всех наших игр. На деле это означало, что надо найти кого-нибудь и обидеть, да посильнее желательно. Как? Да как угодно! Ну, например, отнять новую игрушку и сломать её ко всем чертям. Смысл игры состоял в том, чтобы, доведя когонибудь до полной истерики, извлечь какие-нибудь преимущества для себя лично, завладеть властью и авторитетом. Вот!