Пиччули встал, глядя поверх головы ренши. Мертвые глаза его были похожи на черные дыры.
– Кто ты? – спросила она без испуга. Словоформы принадлежали обычной панречи, но произносились с сильным акцентом.
Пиччули присел на корточки, схватив девушку за подбородок, повернул ее голову из стороны в сторону, разглядывая. После электрического удара в сознание приживалы вернулся хаос, лица и фигуры замелькали цветной мозаикой. Он выгнулся, показывая незащищенную шею, давая понять, что подчиняется.
– Меня зовут Глата, – произнесла ренша, отстраняясь. – А тебя? Ты похож на…
Рот пиччули открылся, когда он понял, что она сама начала ритуал доминирования. Язык заскреб по нёбу, он пошевелил темными губами, силясь что-то сказать. Потом неразборчиво фыркнул:
– Гла… та…
– Похож на пса! – заключила она обрадованно. – Мастер рассказывал нам о псах. Ты – пес?
Он замотал головой, вскочил, крутясь на месте, вновь сел и, видя, что она не знает, как продолжить ритуал, прорычал:
– Назови… меня…
– Я не понимаю, – с сожалением произнесла Глата, отводя глаза. – Назвать? Ты хочешь поиграть?
Пиччули схватил ее запястье и дернул. Девушка поморщилась, высвободила руку и стала гладить его по лбу. Попробовала потрепать густые волосы за ухом, но он досадливо зафыркал, неразборчиво произнося слова:
– Скажи… мое имя… Поможет…
– Но я же не знаю твоего имени, – возразила она. – Ты… пес?
– Пес – нет. Псы – помню… Это название, не имя… Дай имя. Важно, важно, важно! Надо имя. У каждого есть. Очень важно!
– Это игра, да? Но ты… мужчина или женщина?
– Ты?..
– Ну конечно, я женщина.
– Тогда – мужчина. Дай имя!
– Ну, значит, ты… тебя надо назвать… – она замялась, вглядываясь в его лицо. – Лед?
Он взвизгнул, как от удара, и затряс головой:
– Нет, нет, нет!
– Но что-то такое в тебе есть… Может быть… Бед?
Вновь раздался визг. В голове пиччули нарастал гул, подстегнутая двумя неправильными звуковыми комбинациями боль толчками выплескивалась в мозг. Под черепной коробкой в диком хороводе кружились бредовые образы-воспоминания, искаженные кривым зеркалом почти стертой памяти.
Он зашатался, и Глата вскочила, рассыпав клубни. Пиччули тоже поднялся, девушка стала рассматривать его, медленно обходя вокруг.
– Бат? – предположила. – Бад? Бед? Бет!
Он замер, прислушиваясь к своим ощущениям, несколько раз прошептал: «Бет… Бет» – перекатывая слово на языке.
В мертвых черных глазах заплясали золотые искры.
Под воздействием трех произнесенных вместе правильных звуков наплыв шизофренических образов отступил, но не исчез. Чувствуя, что от боли мозг вот-вот растечется внутри черепа пузырящейся жижей, пиччули вновь затряс головой.