– В десять утра я обязан быть в штабе корпуса, в Станиславе. Меня ждут с пакетом, – не отступал Малахов.
– Ну хорошо, подождите здесь, пожалуйста, – сдался обер-лейтенант. – Только дальше не ходите. У нас, видите ли, спецтерритория.
– Понимаю.
– А я поищу, кто из механиков может вам помочь.
– Одну минуту, господин обер-лейтенант, – выступил вперед граф и протянул свою визитную карточку.
Обер-лейтенант мгновенно преобразился: весь подтянулся, заулыбался и даже щелкнул каблуками.
– Покорный слуга, ваше сиятельство.
– Я разыскиваю некоего полковника фон Хальдорфа, – сказал граф удивительно гнусавым голосом. Очевидно, он подчеркивал этим свое отношение к полковнику.
– Это мой командир, ваше сиятельство.
– Отлично! – еще сильнее загнусавил огромный граф и затопал от еле сдерживаемого бешенства ногами. – После механика не сочтите за труд, сударь, сходить к этому негодяю и передать, что я требую у него сатисфакции.
Обер-лейтенанта словно сдуло.
– Не переигрывайте, Райнер! – тихо сказал Алексей Иннокентьевич, оглядывая двор и службы и пытаясь придумать, каким образом можно раскусить этот орех. – Мы с вами в одной лодке и до берега далеко…
– Простите, – сказал граф и упрямо боднул головой.
Алексей Иннокентьевич оглянулся на Сережу Сошникова. Тот сидел возле ворот на скамейке и покуривал сигарету. Автомат на коленях, за спиной глухая стенка…
Возвратился дежурный офицер.
– Ваше сиятельство, господин фон Хальдорф готов принять вас. – Ироническая усмешка и пауза. – Но прежде он желает поговорить с вами, обер-лейтенант.
Они прошли через двор по аккуратной, посыпанной песком дорожке. В углу двора стояли два тупорылых грузовика с брезентовыми фургонами, солдаты грузили в них стальные ящики. Чуть в стороне зеленел пятнистым камуфляжем бронированный вездеход.
Графа оставили ждать в просторном холле на первом этаже, а Малахова обер-лейтенант повел по широкой мраморной лестнице вверх. На втором этаже они прошли по коридору. Возле предпоследней справа двери обер-лейтенант остановился, любезно показал рукой.
– Прошу.
Это было что-то вроде приемной.
Из-за письменного стола поднялся массивный гауптштурмфюрер в черном, стриженный под машинку и с крестом в петлице. Он сдержанно кивнул Малахову и сказал:
– Оружие прошу оставить здесь. У нас так принято.
Принял автомат и парабеллум, положил их на край стола и прошел к двери, за которой, по расчету Алексея Иннокентьевича, должна была находиться угловая комната.
Так и оказалось. Кабинет был просторный, светлый, окна на юг и восток. Прямо за южным ослепительно белело озеро, в одном из восточных, совсем как будто бы близко, виднелась часовня.