Они убили моего друга Тома. При этой мысли я разревелся, а раз начав, уже не мог унять слезы и все ревел и ревел. За эти годы Том пережил все мыслимые и немыслимые опасности – чтобы его потопил жалкий береговой патруль. И все так быстро.
Наверно, прошло довольно много времени. Моторки начали возвращаться. Я почти очухался и даже немного согрелся в толстом одеяле. Однако внутри, в сердце, было по-прежнему зябко. Я решил, что отомщу за Тома. Он вроде не очень поверил в американское сопротивление, но я-то безусловно чувствовал себя повстанцем – сейчас, с этой минуты, и на всю жизнь. В своей озябшей душе я произнес присягу. Дверь распахнулась, и вошел капитан. Может, он был вовсе и не капитан, но на его новом коричневом кителе красовались золотые погоны и золотые пуговицы. Я буду называть его капитаном, потому что он точно был большая шишка. Его лицо и руки были чуть темнее кителя, а черты лица напоминали покойников, которых море выбрасывало к нам на берег. Японец. За спиной у него стояли еще двое офицеров, тоже в коричневых кителях, но без золотых пуговиц и погон. Лица у них были как маски.
Убийцы, все до единого. Я злобно воззрился на капитана, а он смотрел на меня, и его раскосые глаза не выражали никаких чувств. Комната мягко покачивалась, над дверью горела красная лампочка, отчего туман за покрытыми солью стеклами тоже казался красным.
– Как вы себя чувствуете? – спросил капитан по-английски – четко, но не так, как говорят у нас. Я вылупил на него глаза.
– Вы оправились от удара по голове?
Я продолжал смотреть. Он помолчал, потом кивнул. После мне часто снилось его лицо: темно-карие, почти черные глаза, глубокие морщины, веером отходящие от глаз, черные волосы, постриженные так коротко, что стояли щеткой. Губы, тонкие и тоже коричневые, сейчас были недовольно поджаты. Он выглядел пугающе, и я старался смотреть прямо, чтобы скрыть страх.
– Похоже, вы оправились.
Один из офицеров подал ему планшетку с прикнопленными к ней листами бумаги. Он вынул карандаш.
– Ваше имя, молодой человек?
– Генри. Генри Аарон Флетчер.
– Откуда вы?
– Из Америки, – ответил я, обводя глазами японцев. – Из Соединенных Штатов Америки. Капитан переглянулся с офицерами.
– Хорошо держишься, – сказал он мне. Вошли матросы в синих куртках и что-то залопотали. Капитан отослал их на бак и снова повернулся ко мне:
– Вы из Сан-Диего? Сан-Клементе? Ньюпорт-Бич? Я не отвечал, и он продолжил:
– Сан-Педро? Санта-Барбары?
– Это севернее, – сказал я презрительно. Зря, не надо было говорить, но мне так хотелось вцепиться в его мерзкую рожу – меня просто трясло, и от страха тоже, – что я не мог молчать.