– Энное количество долларов, – произнес Макс и возбужденно замахал руками. – Почему ты не скажешь, какое именно? Пятнадцать тысяч долларов! Это целое состояние.
– Ты забываешь, Макс, – сказал Брезач с недоброй улыбкой на лице, – о том, что я – сын богатого человека и презираю деньги.
– Какая разница, сколько денег у твоего отца, – повысил голос Макс. – Тебе не хватает денег на то, чтобы питаться три раза в день, и ты знаешь это.
– Успокойся, Макс, успокойся.
Брезач ласково похлопал Макса по плечу. – Я не собираюсь от них отказываться.
– Что ты сказал Холту? – спросил Джек.
– Я сказал ему, что сначала должен поговорить с вами, – сообщил Брезач. – Что доверяю вам. В делах, не связанных с девушками.
Роберт печально усмехнулся.
– Он сказал, что вы будете у них продюсером…
– Я еще не решил окончательно, – сказал Джек.
– Вчера вечером, – произнес Брезач, – вы сказали, что не хотите говорить об этом. А сейчас?
Джек подошел к окну и принялся разглядывать темные крыши зданий и освещенные окна кухонь, где женщины готовили пищу. Он вспомнил о Делани, лежащем на больничной койке и даже теперь обдумывающем, как он будет снимать фильм по сценарию Брезача. Делани возлагал на новую картину большие надежды. Джек считал, что он многим обязан Морису. Но существовал еще долг перед Брезачем, который при всем его таланте и неистовстве был весьма уязвим и мог легко сломаться. Если эта первая работа Роберта закончится неудачей, если Делани испортит сценарий, добавив в него трюки, мишуру, мелодраматичность, характерные для его фильмов последних десяти лет, Брезачу будет нанесен непоправимый урон. Подобная доработка изящного, лишенного сентиментальности сценария погубила бы его. Ответственность перед сотней листов с плохо отпечатанным текстом. А еще Сэм Холт. Чем он обязан Холту?
– Мистер Эндрус, – нарушил тишину Макс.
– Тсс, – произнес Брезач. – Дай ему подумать.
Голос молодого человека почему-то заставил Джека вспомнить о своем сыне и двух письмах. Он смотрел на освещенные окна, и ему казалось, что на него глядят холодные глаза Брезача, Стивена, глаза того юноши, которым был некогда Джек, глаза Делани, входящего в Филадельфии в артистическую уборную. Отцы и сыновья, заключив временный союз, ждут, когда он предаст их.
Дай ему подумать…
Если бы подобный вопрос встал перед молодым Делани, вошедшим тем вечером в жизнь Джека, как бы он ответил на него? Джек едва заметно улыбнулся, вспомнив, как безжалостно раскритиковал Морис пьесу бедного Майерса, подавленное выражение лица продюсера. Что ж, подумал Джек, в память о моем друге, многому научившем меня…