Хелен подбросила дров в огонь и села за стол. Заставила себя съесть немного хлеба. Потом легла рядом с Милошем, и так они долго лежали, глядя, как ходят по потолку отсветы пламени.
– Ты как, ничего? – спросила Хелен.
– Ничего, – с трудом выговорил Милош, – не считая того, что я убил человека…
Он уткнулся лицом в согнутую руку и заплакал.
– Ты убил человека, который иначе убил бы нас, – уговаривала его девушка. – Разве это было бы лучше?
– «Душить нельзя…» – рыдал Милош. – «Ни в коем случае нельзя душить…» А я… Теперь никогда не смогу бороться… и не хочу…
Она гладила, гладила его по голове. Долго, молча. Понемногу рыдания утихли. Хелен вполголоса сказала:
– Знаешь, давай завтра дальше не пойдем. С твоей раной да по такому снегу нам не одолеть гору. Лучше вернуться. Как ты думаешь?
Милош уже ничего не думал. Он спал.
Хелен взяла его широкие, сильные руки в свои и поцеловала. Это не были руки убийцы.
ХЕЛЕН проснулась ни свет ни заря. Огонь погас, и от едкого запаха остывшего дыма першило в горле. Кругом валялись пожитки Миллса и Пастора, в бледном свете занимающегося утра они выглядели какими-то ненужными и неприкаянными, и Хелен вздрогнула. Значит, вчерашние ужасы ей не приснились, все было взаправду: смертный бой Милоша, его рана, кровавая вакханалия человекопсов. Она повернулась к товарищу, тронула его за плечо:
– Как ты, ничего?
– Ничего… – улыбнулся Милош, но даже головы не поднял.
Она встала и выглянула за дверь. За ночь снегу еще подвалило. Одежду, брошенную человекопсами, совсем замело, а могилы Миллса, пастора и Рамзеса круглились тремя безобидными плавными выпуклостями. Хелен вернулась в дом и сосредоточенно принялась разжигать огонь: сухие травинки, потом щепочки… Стоя на коленях, она усердно раздувала угли. Милош, так и лежавший не шевелясь, краем глаза наблюдал за ней.
– Смотрю, ты все умеешь: трупы закапывать, разводить огонь, утешать… Так и подмывает попросить у тебя кофе, вдруг тебе и это под силу!
– На спор? – задорно бросила она, изо всех сил стараясь выглядеть веселой и уверенной.
Она заглянула в буфет, открыла все дверцы и ящики и нашла-таки то, что искала: старую кастрюлю с отломанной ручкой. Набила ее снегом и поставила на огонь. И через десять минут торжественно вручила Милошу кружку кипятка, сдобренного несколькими каплями водки из фляжки Пастора:
– Извини, заварка слабовата…
Он приподнялся на локте и маленькими глотками стал прихлебывать обжигающий напиток.
– Ты сможешь идти? – спросила Хелен. – Тут как раз две пары снегоступов… Спускаться-то легче… Ведь мы пойдем обратно, да? Гору нам не осилить…