Лен поднялся по каменным ступеням, слушая эхо своих шагов. Он прошел по наружной галерее и остановился у двери. Она была приоткрыта. Он вошел. В квартире стояла тишина. В прихожей было темно. Из кухни пробивался узкий луч света.
– Пит?
Ответа не было. Лен прошел к кухонной двери и заглянул внутрь. Пит сидел в кресле, стоявшем у окна, лицом к двери, он был в рубашке без пиджака. Лен вошел в комнату. Положив руку на полку буфета, он пробарабанил пальцами какую-то дробь.
– Тайный посланник, – сказал Пит, улыбаясь.
– В каком смысле?
– Это другой вопрос, – сказал Пит. – Вообще-то я говорил о яхтах.
Он медленно положил руки на подлокотники.
– Они четкие, как свисток. Они уравновешенны и пропорциональны. Они логичны. Это единицы логики. Только на них и стоит смотреть в этом мире. Логика. Логика в водосточной трубе. Логика в зеленом листе.
Его бил озноб. Он вцепился в подлокотники кресла.
– Вирджиния намазалась губной помадой и ушла со своей подругой. У нее выходной. Я рад. Ее так легко испугать. А ты, значит, пришел? Переступил порог, наступил на коврик, вошел в эту комнату. Мне сейчас не до игры словами. Моя вера висит на волоске. Она вся перекошена. Что ж, примем как данность тот факт, что ты здесь. Я не буду тебя объявлять недействительным. В конце концов, я знаю, кто ты не. Это звучит вполне убедительно. Нет. Сказать, что я успокоился и у меня в мозгах все в порядке, нельзя. Наоборот, у меня там шарики с роликами так тесно сжаты, что проворачиваются с огромным трудом. Череп раскалывается. Но эту музыку я уважаю. Определенно. Ты можешь сказать, что если человек чувствует неизбежное приближение наваливающегося слабоумия, то надо найти в себе внутренние душевные силы, чтобы бороться с этой напастью. Скорее всего ты будешь прав. Но не сегодня. Я с трудом дошел от канала до дома. Мой разум чуть не сорвался с поводка. Он действовал сам, не спрашивал у меня разрешения. Его воля оказалась сильнее моей. Я больше ни за что не отвечаю. Интересно, это окончательно или что-то от былого еще осталось? Никаких навязчивых идей, только тяжелые потери. Мне это не нравится. Ты можешь пока за меня не молиться. Если ты вдруг повалишься передо мной на колени и станешь молиться, я буду смертельно оскорблен. Не хватало еще молиться обо мне, как о мертвом. Тебя это удивляет. Как ты смеешь воспринимать меня трупом? То-то же. На самом деле я живой, и во мне скрыты огромные возможности. Всю эту внутреннюю силу нужно только разбудить. Для этого нужна сила, которая может пробудить силу силой, ту силу, которая вызвала бы к жизни дьявола и создала бы его по своему образу и подобию. Как прошли твои переговоры? Ты где? Мои проблемы в том, что я представляю слишком большую ценность. Но это уже не твое дело.