– Ладно, все в порядке, – сказал Марк, недовольно хмурясь под дождем.
Они шли по опавшим листьям.
– Какого черта ты ко мне приперся?
– Что?
– Брось. Какого черта ты ко мне приперся, говорю?
– Да о чем ты говоришь?
Они прошли вдоль задней ограды кладбища.
– Вопрос поставлен прямо.
– Я пришел повидаться с тобой, старик.
– Зачем?
– Устал от одиночества.
– Но от меня-то тебе что надо? Зачем тебе нужно приходить и общаться со мной?
– А что такого?
– Либо ты действительно не понимаешь, что делаешь, либо понимаешь слишком хорошо. В любом случае что-то здесь не так, и мне это не по душе.
– Уймись ты, Марк.
– И все-таки чует мое сердце, что ты прекрасно знаешь, что делаешь. Я так понимаю, что ты уже давно ведешь двойную игру, по крайней мере в том, что касается меня и что касается всех наших.
– Слушай, старик, не заводи меня.
Они перешли дорогу у Электрической Компании и пошли по направлению к пруду.
– Ты же используешь меня, как и всех ребят. Пользуешься в свое удовольствие, и тебе при этом плевать на нас на всех.
– Слушай, ты что-то не то говоришь, – сказал Пит, – потом сам пожалеешь. Ну да ладно. Давай, валяй. Выкладывай все, что думаешь. Узнаем горькую правду.
Дождь усилился. Они подошли к пруду, поверхность которого была покрыта рябью, на берег и на островки с плеском набегали небольшие волны.
– Tы двуличный, – сказал Марк. – В глаза мне говоришь одно, а за спиной другое, причем не просто другое, а полную противоположность тому, что было сказано при мне.
– У тебя за спиной? Да что за детский сад. Кто тебе такое напел?
Они остановились у берега пруда.
– Да ты сам мне постоянно лапшу на уши вешал, – сказал Марк. – Tы меня годами кидал и парил.
– Да, без посторонней помощи здесь наверняка не обошлось, – сказал Пит. – Не мог сам такую фигню придумать. Кто это тебя подначивает? Слушай, холодно и мокро. Пойдем выпьем.
Они перешли улицу и зашли в паб. Марк сел за столик. Пит пошел к стойке бара и вернулся с двумя кружками пива.
– Пей давай. Сдается мне, ты еще не все высказал, наверняка какая-нибудь мысль у тебя в башке осталась, – сказал он.
– Твое отношение к Вирджинии, – сказал Марк, перегнувшись через столик, – это просто преступление, которое тянулось годами.
– Tы язык-то попридержи, – сказал Пит. – Не лезь не в свое дело, а то хуже будет.
– С какой стороны ни посмотри, получается, что ты просто преступник. А еще я тебе вот что скажу, – сказал Марк, – не постесняюсь. Я вчера с ней переспал.
В помещении паба вдруг словно все замерло. Потом Пит услышал словно донесенное эхом по-звякивание стаканов на стойке. Он встал и посмотрел сверху вниз на Марка.