– Прощайте, – повторил я таким тоном, что она не посмела настаивать.
За спиной у меня был мешок, в руках – швейная ма шина; ноша была тяжелая, а дорогу развезло; но, несмотря на это, я шагал с легким сердцем. Конечно, вышла не приятная история, и я готов был признать, что поступил нехорошо. Нехорошо? Пустое! Ведь я же, можно сказать, учинил дознание и выяснил, что эти дрянные девчонки хотели за мой счет угостить своих женихов. Положим, это так. Но ведь я только потому и обиделся, что они уязви ли мою мужскую гордость: ведь пригласи они не этих парней, а каких-нибудь девушек, разве вино не потекло бы рекой? Еще как! И к тому же она назвала меня старикашкой. Но разве это не правда? Видно, я и впрямь уже стар, если обиделся, что мне предпочли ка кого-то мужика…
Ходьба утомила меня, и досада понемногу рассеялась, я бросил чинить дознание, я брел по дороге вот уже сколько часов со своей дурацкой ношей – тремя бутыл ками вина и швейной машиной. День был теплый, окрест ные хутора тонули в тумане, и только подойдя совсем близко, я мог видеть, горит ли в окнах свет, а тут еще собаки не давали мне пробраться на сеновал. Подкралась ночь, я изнемог и совсем упал духом, будущее представлялось мне в самом мрачном свете. И зачем только я выбросил на ветер такую кучу денег! Я решил продать швейную машину и выручить то, что за нее уплатил.
Наконец я набрел на хутор, где собак не было. В окошке еще горел свет, я без колебаний постучал и попросился переночевать.
У стола сидела молоденькая девушка, которая, должно быть, совсем недавно конфирмовалась, и что-то шила. Когда я попросился на ночлег, она нисколько не испугалась, сказала, что сейчас спросит, и вышла в боковую дверь. Я крикнул ей вслед, что с меня довольно будет, если мне позволят посидеть до утра у печки.
Вскоре девушка вернулась, и следом за ней вошла ее мать, поспешно застегивая пуговицы.
Она поздоровалась и сказала, что не может, к сожалению, предложить мне особых удобств, но охотно уступит свою постель в боковой комнатке.
– А сами вы как же?
– Да ведь скоро уж утро. И к тому же дочке надо еще посидеть над шитьем.
– А что она шьет? Платье?
– Нет, только блузку. Хочет надеть ее завтра в церковь, я вот думала ей помочь, да она решила все сама сделать.
Я поставил на стол швейную машину и сказал, что на такой машине сшить блузку легче легкого. Вот я сейчас покажу, как это делается!
– Вы, стало быть, портной?
– Нет. Просто я торгую швейными машинами.
Тут я достаю руководство и читаю вслух, как пользо ваться машиной, а девушка внимательно слушает, она совсем еще ребенок, и ее тонкие пальчики все си ние от линючей материи. Они такие жалкие, эти паль чики, я гляжу на них, вынимаю бутылку вина и пред лагаю всем выпить. Потом мы снова принимаемся за шитье, я читаю руководство, а девушка крутит ручку машины. Она в совершенном восторге, и глаза ее ярко блестят.