— Всё-таки сколько?
— Достаточно, чтобы ты меня выносила, и недостаточно, чтобы ты меня больше не могла выносить!
— Нет, гораздо дольше!
— С клиниками неувязка. Я всё время упираюсь в мотив преступления: в чём здесь интерес?
— Ты видел её мать?
— Нет, завтра утром.
— Может, это она, ей надоел госпиталь.
— Не говори глупости, только не мать, это слишком рискованно.
— Я хочу сказать, возможно, она решила положить всему конец. Приходить каждый день и видеть своего ребёнка в таком состоянии… Иногда начинаешь думать, что лучше бы все прекратилось, начинаешь соглашаться с мыслью о смерти.
— И ты себе представляешь, как мать проворачивает подобное дело, чтобы убить собственную дочь?
— Нет, ты прав, это слишком дико.
— Без мотива мы ничего не найдём.
— Остаётся твой след — клиники.
— Думаю, это тупик, я там ничего не чувствую.
— Зачем ты так говоришь? Ты же хотел, чтобы я осталась с тобой поработать сегодня вечером!
— Я хотел, чтобы ты поужинала со мной сегодня вечером! Нет, это слишком бросается в глаза. Они никогда не смогли бы повторить подобный трюк, все больницы будут начеку, а я не думаю, чтобы цена одного тела стоила такого риска. Сколько стоит почка?
— Две почки, печень, селезёнка, сердце — все вместе около ста пятидесяти тысяч долларов.
— Ещё дороже, чем у моего мясника, подумать только!
— Ты отвратителен.
— Сама видишь, это ложный путь — для клиники, даже оказавшейся на мели, сто пятьдесят тысяч долларов ничего не изменят. Нет, деньги здесь ни при чём.
— Возможно, дело в срочной необходимости получить конкретный орган.
Она продолжила свою мысль: для кого-то наличие или отсутствие нужного органа и его совместимость могли быть вопросом жизни и смерти. Люди умирают, потому что не могут вовремя получить почку или печень. Кто-то, располагающий достаточными финансовыми возможностями, мог заказать похищение человека в состоянии необратимой комы, чтобы спасти, например, своего ребёнка или себя самого.
Пильгез счёл этот след сложным, но допустимым, Наталия не видела в своей теории особой сложности, для Пильгеза же эта сложность заключалась в том, что круг подозреваемых существенно расширялся, придётся искать не обязательно преступника. Чтобы выжить самому либо спасти ребёнка, многие способны поддаться соблазну пожертвовать кем-то, кто признан клинически мёртвым. Преступник мог считать, что к нему неприменимо понятие убийства — если учитывать конечную цель.
— Ты полагаешь, что следует прочесать все клиники и искать богатого пациента, ожидающего донорского органа? — спросила она.
— Я и не надеюсь; это муравьиная работа и в крайне деликатной области.