«Артур, если захочешь завести машину, то найдёшь зарядник для аккумулятора на полке справа. Нажми пару раз на стартер, прежде чем включить контакт, чтобы подкачать бензин. Не удивляйся, что машина еле тащится, это „форд“ 1961, так что все нормально. Захочешь накачать шины — компрессор в коробке, под зарядником. Обнимаю тебя. Энтони».
Он вылез из машины, захлопнул дверцу и в глубине гаража увидел лодку. Подошёл, погладил. Под деревянной скамейкой нашёл спиннинг, его собственный, зелёная леска была намотана на пробковую катушку и заканчивалась проржавевшим крючком. Артура охватило волнение, и он даже присел на корточки. Потом выпрямился, взял зарядное устройство, открыл капот старенького «форда», соединил провода и поставил аккумулятор на зарядку. Выйдя из гаража, А,О упора раздвинул двери.
Пильгез записывал в блокнот все, что видел. Он не отрывал взгляда от подозреваемого. Видел, как тот накрывает стол в беседке, усаживается, обедает, потом убирает посуду. Отвлёкся лишь на пять минут, чтобы съесть сэндвич, когда Артур прикорнул на подушках в тени патио.
Он продолжал следить за ним, когда Артур опять отправился в гараж, услышал звук компрессора, а потом, более отчётливо, звук заводящегося мотора, который пару раз чихнул, прежде чем заработать.
Взглядом поприветствовав машину, когда та подъехала к крыльцу, он решил прервать вахту и отправился в деревню собрать кое-какую информацию.
Около восьми вечера Пильгез вернулся к себе в комнату и позвонил Наталии.
— Ну как? — спросила она. — Есть успехи?
— Нулевые. Ничего, выходящего за рамки нормального. То есть почти. Он один, весь день чем-то занят, чистит, мастерит, делает перерывы на обед и ужин. Я поспрашивал кое-кого. Дом принадлежал его матери, она умерла давно. Потом там жил садовник, до самой своей смерти. Как видишь, он в полном праве приезжать в дом матери, когда ему заблагорассудится.
— Тогда почему «почти»?
— Потому что в его поведении есть странности: он разговаривает сам с собой, ведёт себя за столом, как если бы их было двое, иногда сидит у моря, держа руку на весу по десять минут. Вчера вечером он обнимался сам с собой в патио.
— Как это?
— Как если бы он ласкал женщину. Вот только он был один!
— Может быть, у него такая манера предаваться воспоминаниям.
— У него что-то многовато этих «может быть»!
— Ты всё ещё веришь, что след правильный?
— Не знаю, красавица моя, но в любом случае в его поведении есть одна особенность.
— Какая именно?
— Он невероятно спокоен для того, кто виноват.
— Значит, ты всё ещё в это веришь.
— Я даю себе ещё два дня, а потом возвращаюсь. Завтра совершу рейд по открытой местности.