– Субар, – с подозрением ответил половец. – А ты кто таков? Откуда меня знаешь?
– Не узнаешь? – Человек снял с лица повязку, встал ближе к огню, чтобы Субар смог рассмотреть его лицо. – А я вот тебя хорошо помню.
– Лихоня! – ахнул половец. – Четырнадцать лет не виделись.
– Но ты мало изменился. Такой же сухопарый, чисто ястреб степной.
– Половцы народ долговечный. Мне уже за тридцать, а я все на коне. Пойдем-ка, угощу тебя медом. Узун, подержи коня…
В ближайшей корчме народу было столько, что не протолкаться. Люди пили, говорили только о войне и о монголах. При свете мазниц Субар сумел хорошо разглядеть своего бывшего товарища по козельской службе. Тимофей Лихоня в то время был десятником. Теперь же постаревший, изнуренный, оборванный Лихоня с жадностью пил скверный мед и рассказывал Субару о том, что видел.
– Их не остановишь, – говорил он. – Это не воины, черти какие-то. Нас у дмитровского воеводы Ставра было триста тридцать человек, и все бывалые бойцы, но куда нам против полчищ Батыгиных! Как монголы подошли к городу, от одного их запаха люди замертво падали. Не сдюжит Новгород, ой не сдюжит, коли полезут на него монголы!
– Что ж, Лихоня, помирать теперь будем?
– Если на бой с ними пойдем, то помирать, – зашептал Лихоня. – Бестолково поляжем все до единого. Все равно монголы получат то, что хотят.
– Наш воевода Торжка не сдаст, – сказал Су-бар. – Он воин отважный, дело свое знает. До последнего драться будет.
– А во Владимире что, трусы были? А в Рязани? А в Суздале? Говорю тебе, брат – против полчищ монгольских не выстоять. Сам дьявол их привел на Русь, чтобы семя хрестьянское пресеклось и вымерло.
– Я не христианин, – сказал Субар. – Но правда твоя, делать что-то надо. Что посоветуешь?
– Для себя я все решил. Буду пробираться на север, к Новгороду. А там к литовцам или латынянам наймусь. Они, чаю, тоже в Иисуса Христа веруют.
– Поехали со мной в Торжок. Воевода тебе место в дружине даст.
– Чтобы помереть на стенах, как мои товарищи в Дмитрове? Нет, Субар. Со смертью я уже встретился. Жить хочу.
– Ты один тут?
– Один. Был еще парнишка, со мной из Дмитрова шел, да сгинул куда-то. Еще меду!
– Пей на здоровье… А что, говоришь, у латынян хорошо воинам платят?
– Скуповатые они, но за службу платят исправно. Встречался я во Владимире с одним мордвином-молодцом, так он полгода в Риге служил у крестоносцев кнехтом. Даже католичество принял. Потом, правда, признался, что когда его латинские попы крестили, он пальцы крестом держал.
– И что же, хорошо ему служилось?
– Сказывал, хорошо. Даже пиво каждый день давали.