– Монголы говорят, и я понимаю. Языки наши схожи.
– А не врешь?
– Я правоверный мусульманин. Наша вера запрещает лгать.
– Хорошо, – Радим знаком отпустил юношу. – Что сие значит, Прокоп?
– Мыслю я, воевода, нам Торжка не удержать. Пока основные силы поганых не подошли, надо прорываться на Новгород. Монголы идут с полудня, так что дорогу на север вряд ли нам успеют закрыть. Пока Батыга со своей ордой не подошел, сможем прорваться, коли Пречистая поможет.
– А как же детинец?
– У нас сорок человек всего. Остальные полегли на посадских валах от монгольских стрел.
Словно в подтверждение слов Прокопа шальная монгольская стрела с гудением влетела за стену, ударила в столб коновязи в пяти шагах от воеводы.
– Видишь, – сказал Прокоп, – монголы уже на расстоянии полета стрелы от детинца. Скоро на нас навалятся.
– А как же честь воинская, Прокоп?
– Чести мы своей не посрамили, город Батыге поганому не сдали покорно, встретили гостей незваных честь по чести, как полагается – хлебом железным да солью огненной. Чтобы монголам насолить еще пуще, подожжем детинец и припасы в нем. А там и попробуем пробиться, пока поганые детинец сплошным кольцом не обложили.
– А жители как же, что в детинце укрылись?
– Жителей мы теперь никак не защитим. Их, чаю, монголы без вреда выпустят из города, есть у меня хитрость одна. Коли удастся, и людей спасем, и сами спасемся.
– Думу ты мне задал, Прокоп. Сам не знаю, как быть. Коней-то у нас хватит?
– Хватит. В детинце больше пятидесяти лошадей под седлом.
– А прорвутся-то не все!
– Знаю. Что нам терять, воевода? Что в детинце, что в чистом поле – смерть от меча везде смерть достойная.
– Убедил! – Радим от избытка чувств кулаком хватил по бревенчатой стене. – Готовь людей. Всех сажай на коней, припасы бери, сколько можно, остальное людям раздавай. Не могли город спасти, так хоть людей спасем.
Передовая монгольская тысяча Тенгиз-нойона примчалась к Торжку на рассвете. Покрутившись у валов, окруживших посад, монголы постреляли в защитников, показавшихся на стенах, и отошли. Тенгиз-нойон, помня приказ своего командира, великого Субэдея, решил не дразнить урусов и не терять понапрасну людей.
Монголы начали штурм к полудню. Тенгиз-нойон бросил на валы несколько сот спешенных воинов с канатами и лестницами, прочие силы повел в обход. Монгольские командиры сразу сообразили, что лучше всего войти в город по льду Тверца. Тут не было никаких укреплений, и Тенгиз-нойон одобрил план своих командиров. Пока защитники валов отчаянно дрались с монгольскими огланами, конница Тенгиз-нойона уже ворвалась в посад, засыпая дома зажигательными стрелами, рубя всех, кто попадался на пути.