– Вы с ума сошли! – воскликнула испуганно Руменика. – Беду хотите на нас навлечь?
Но Ратислав уже натянул лук и послал стрелу. Стрела сбила снег с ветвей сосны и исчезла в чаще. Хейдин усмехнулся.
– Все мы видели, что парень попал в клетку, – сказал он. – А кто-нибудь слышал звук удара наконечника стрелы о металл?
– Морок! – воскликнула Липка. – Морок это, волшба пустая!
– Не пустая, – заметил Хейдин. – Такая вот декорация на иного человека произведет очень сильное впечатление, Я в первую секунду испугался. А вы?
Выражение лиц девушек было красноречивее любых слов. Ратислав только утвердительно кивнул.
– Вот видите. Волхвы неплохо умеют отгонять незваных гостей. А если мороки не подействуют, попробуют что-нибудь другое. Жаль стрелу, теперь ее не отыскать.
– Дядя Хейдин!
– Что тебе. Ратислав?
– А как ты догадался, что это морок?
– Стоит мороз, все деревья в инее, а кости в клетках чистые, будто только что из супа… Едем!
С этого участка дороги путь пошел в гору. Снег становился все менее и менее глубоким, и кони пошли веселее. Если раньше деревья надвигались на тропу справа и слева, то теперь они понемногу начали расступаться. Это внушало надежду, что конец тропы уже близко. Никаких пугал ни на деревьях, ни на тропе на этом отрезке пути не было. А потом Хейдин заметил, что за деревьями впереди что-то мерцает.
– Костер! – воскликнул он.
Само святилище они увидели через несколько минут, когда лесная чаща вокруг них расступилась, образовав посреди леса широкое поле, на котором возвышался конический холм. Склоны холма были покрыты сверкающим льдом, оттого казалось, что весь холм ледяной. На плоской вершине, хорошо заметные на фоне красного закатного неба, виднелись установленные в круг деревянные фигуры языческих богов – на каждом из идолов горел огонек. Костер, который заметил Хейдин, а потом и все остальные, горел у подножия холма, перед черным овалом входа в это необычное святилище. Площадка перед входом была обозначена полукругом из священных камней, на каждом из которых были начертаны непонятные пришельцам значки. Волхвы стояли перед костром, у внешней границы полукруга, обращенной к тропе. Их было трое. Слева – молодой чернобородый мужчина в оленьей шубе, обвешанной амулетами и с двурогим посохом в руке. Справа – древний белобородый старик в одеянии из белоснежного меха полярных волков и с волнообразно изогнутым костяным посохом. Между ними стояла высокая пожилая женщина с необычайными синими глазами в одежде из расшитой пестрыми узорами светлой замши. Все трое молча смотрели на приближающихся всадников, и их невозмутимости могли бы позавидовать идолы на вершине холма.