– Это разница между мускулом и жиром, друг Литума! Толстуха – это жир! Пышнотелая женщина – это туго сплетенные мышцы! Лучше тугих, мускулистых грудей нет ничего на свете! Не променяю их даже на кулинарные чудеса нашей доньи Лупе. Не смейся, Литума, я говорю истинную правду. Ты в этих делах ничего не смыслишь, так слушай и просвещайся! Мускулистый живот, мускулистый зад, мускулистые бедра – это яства, достойные только королей, князей, генералов! Ах, боже мой! Вот такова и владычица моего сердца, друг Литума! Она не жирная, нет! Она не толстуха! Она – пышнотела! Она – мускулиста, черт бы меня подрал. И за это я ее люблю.
Литума из уважения к начальству посмеивался, но на донью Лупе рацеи лейтенанта никакого действия не оказывали. Она была невозмутима и, казалось, равнодушно принимает все это к сведению. «Выжидает лейтенант, – догадался Литума, – ему неймется так же, как и мне». Когда же он решится? Но лейтенант не спешил и совершенно не собирался слезать с облюбованной темы.
– Ты вправе спросить, Литума: «Откуда это, мол, лейтенант решил, что донья Адриана не толста, а пышнотела? Проверял он ее, что ли?» Признаюсь тебе, Литума, да! Но чуть-чуть! Там прижмешь, тут ущипнешь мимоходом. Я знаю, что ты сейчас думаешь. Правильно думаешь. Детские игрушки, думаешь ты. Но ведь я кое-что видел, Литума. Я выдам тебе свою тайну. Я видел, как донья Адриана купалась. Знаешь, за маяком, где скалы и такая пропасть крабов? Ну, там всегда купаются старухи, боясь, как бы за ними не подглядели? Зачем, по-твоему, я каждый день исчезаю, прихватив бинокль, а тебе говорю, что иду пить кофе в отель «Ройаль»? Зачем я лезу на эту скалу, которая как раз над пляжем? Все затем, Литума. Затем, чтобы увидеть мою любовь в одной розовой нижней юбке, а когда эта юбка намокает, она делается почти прозрачной. Ради бога, донья Лупе, принесите мне воды! Я горю! Залейте во мне это пламя! Вот тогда я и понял, друг Литума, что значит «пышнотелая женщина»! Литые ягодицы, литая грудь, сплошной мускул – от шеи до пят! Я вот как-нибудь возьму тебя с собой, полюбуешься. Одолжу тебе бинокль. Увидишь, что я прав. Увидишь самое аппетитное тело во всей Таларе! Да, Литума, я не ревнив, по крайней мере, к моим подчиненным. Да, если будешь хорошо себя вести, отведу тебя к той скале. Увидев эту чудо-женщину, ты с ума сойдешь от счастья.
Лейтенант, черт возьми, вроде бы забыл, зачем они приехали в Амотапе, но в ту минуту, когда Литума совсем было потерял надежду и терпение, тот вдруг замолк. Потом снял свои темные очки – Литума заметил, как колюче поблескивают его глаза, – протер стекла платком, снова водрузил очки на нос. Безмятежно раскурил сигарету и сладким голосом сказал: