Почему она так говорила с ними? Почему взяла такой странный тон? Почему не угрожала, а скорее насмехалась, словно в глубине души забавляясь всей этой историей? Словно проказничала и шалила? Литума прыжками спускался по склону следом за ней, и крабы причудливыми зигзагами отползали подальше от его башмаков. Вокруг не было ни души. Даже рабочие со складов ушли – ворота были заперты, не доносилось ни звука. Внизу, в бухте, полз буксир, выпуская густой серый дым и через каждые несколько минут гудя сиреной. На берегу копошились, как муравьи, какие-то люди.
Добрались наконец до тропинки, которая, беря начало у скалы, вела к проволочному заграждению, отделявшему территорию компании от остального городка. Лейтенант поднял с земли велосипед и покатил его, придерживая за руль. Шли медленно, гуськом. Под ногами то и дело трещали пустые крабьи панцири.
– Я шла за вами от самого участка, а вы и не замечали, – сказала девушка все с той же полунасмешливой, полугневной интонацией. – У заграждения меня хотели остановить, но я пригрозила, что пожалуюсь папе, и тогда пропустили. Вы и тут прохлопали. Я слышала, как вы сыпали непристойностями, а вы и не подозревали, что я тут. Могла бы и дальше следить за вами. Лейтенант, посмеиваясь, кивнул, признавая ее правоту.
– В чисто мужском обществе всегда ведутся вольные разговоры, – извиняющимся тоном сказал он. – Мы караулили бухту, чтобы пресечь попытку контрабанды, и не наша вина, если кто-то из местных дам в это самое время захотел выкупаться. Просто совпадение, правда, Литума?
– Истинная правда, господин лейтенант.
– Как бы там ни было, мы к вашим услугам, сеньорита Миндро. – Голос лейтенанта сделался медовым. – Слушаю вас. Или, может быть, вы предпочитаете поговорить не здесь, а в участке? Там прохладно, можно выпить чего-нибудь холодного и шипучего, беседа пойдет легче. Хотя должен вас предуведомить: у нас далеко не так комфортабельно, как в кабинете вашего отца на авиабазе.
Девушка промолчала. Литуме казалось, что он ощущает, как течет у него по жилам медленная, густая, темно-красная кровь, как стучит в висках, пульсирует в запястье. Миновали проволочную изгородь, и дежурный полицейский – Лусио Тиноко из Гуанкабамбы – откозырял лейтенанту. Рядом стояли еще трое из охраны компании. Они удивились, увидав девушку рядом с полицейскими. Неужели уже прошел слух о происшествии в Амотапе? По крайней мере, он, Литума, держал язык за зубами, неукоснительно соблюдал приказ лейтенанта: никто не должен знать ни единого слова из рассказа доньи Лупе. Они миновали деревянное, сверкавшее свежей зеленой краской здание больницы – она, как и все здесь, принадлежала компании. У дверей в Управление порта прохаживались с карабинами на плече двое матросов. Один из них подмигнул Литуме. Низко над землей с пронзительными криками пронеслась стая чаек. Вечерело. Через перила галереи отеля «Ройаль» – единственной в городке гостиницы – Литума видел солнце, готовое вот-вот погрузиться в море. Благословенная отрадная прохлада сменяла дневной зной.