– Здравствуйте, гражданин. Документики позвольте…
Широко улыбаясь, ротмистр сунул руку в боковой карман, потащил бумаги. Хорошие бумаги, правильные…
– Здравствуйте… А что случилось?
Он оглянулся. Милиционер был один. Не похоже это было на засаду.
– Убили кого?
– Что ж вы такие страсти-то говорите, – со спокойной усмешкой ответил милиционер. – Никого не убили. И надеюсь, не убьют нынче…
Ротмистр протянул документы. Страж порядка начал их читать, шевеля губами. Прошла минута, другая… – «Вот как некстати, – подумал ротмистр, внутри которого, он это чувствовал, тикала секундная стрелка, – принесла тебя нелегкая…»
Ему сказали, что немец всегда был точен как часы. Вряд ли тевтон и сегодня отступится от своих привычек.
– Поскорее бы, гражданин начальник. Нам на смену опаздывать нельзя…. У нас социалистическое соревнование!
– А я полагаю, что вашу смену на сегодня отменили… Вам бы, Валерий Петрович, все свои сегодняшние дела позабыть, да в дальний угол отодвинуть…
«Что за черт? – подумал ротмистр. – Откуда он меня по имени-отчеству знает?» Документы, что пролетарий держал в руках, были, конечно, его, но совсем на другую фамилию, имя и отчество. Он промолчал, соображая, что делать. Милиционер подсказал ему.
– Самый разумный вариант, милостивый государь, сейчас вам собраться да идти отсюда по-добру, по-здорову…
– И что, на работу можно не ходить? – недоверчиво переспросил ротмистр, глупо улыбаясь. Он все пытался сообразить, что творится, но не мог.
Вместо того, чтоб раздумывать, что все это значит он осмотрелся. Милиционер точно был тут один. Был бы кто другой рядом – показался бы.
– На работу – особенно!
Ротмистр принял решение и успокоился. Он смотрел на нежданную помеху с улыбкой. Этот странный человек не понимал главного. Можно сказать самого главного в своей жизни. Он стоял на его дороге в Англию, куда ротмистр никак не мог не попасть. Не повезло цепному псу пролетариата…
Выглянув из-за милицейского плеча, он помахал рукой и крикнул.
– Да сейчас я, сейчас…
Милиционер машинально оглянулся и ротмистр ребром ладони ударил его в горло. Тот захрипел, обмяк, но не упал. Ротмистр подхватил тело и, приговаривая что-то ласково-укоризненное, словно с пьяным разговаривал, потащил к дверям. Пролетарий хватал ртом воздух, но молчал. Сил у него хватало только на то, чтоб дышать.
Внутри, в знакомой темноте нижнего этажа, ротмистр, рукояткой браунинга оглушив милиционера, огромными скачками бросился вверх.
Ржавая стена убегала назад, металлические ступеньки гудели под ногами. Это пароход в Британию давал последний гудок. Счет времени шел уже на секунды.