Жизнь текла вполне нормально. Плот Спокойствия стал прежним местом, заслуживающим такого названия. Урожай губки был богатым, и башня, окруженная новоотст-роенными хижинами, горделиво и величественно возвышалась над лагуной.
Больше всего времени заняло устройство кабины фонарщика. Три дня смолили лаком концы балки, обрабатывая их огнем, чтобы лак поскорее засох и затвердел. Затем ее подняли на вершину башни, с превеликой осторожностью установив на отведенном месте. Здесь она была добросовестно закреплена в предназначенных пазах, привязана и проклеена.
И снова Иксон Мирекс был недоволен.
– Башня стоит криво!
– Неужели? – откликнулся Ролло Барнак.
– Посмотри сам – с Трашнека наши сигналы будут видны не прямо, а под углом.
Ролло Барнак объяснил:
– Мы отдавали себе в этом отчет. Но на Трашнеке тоже собираются строить новую башню, и отведенное для нее место находится как раз напротив нашей.
Семм Войдервег тоже был недоволен:
– Такой уродливой башни я еще не видел. С таким длинным, нелепым противовесом и с такой узкой и неуютной кабинкой для фонарщика! Не маяк, а прямо подъемный кран!
Ролло Барнак терпеливо повторил свои доводы в защиту башни.
– Нас и так уже на других плотах считают отступниками и извращенцами! А с этой нелепой башней, торчащей над нашим плотом, они решат, что мы спятили!
– И, возможно, справедливо, – с усмешкой заметил Склар Хаст. – Зачем же вы остаетесь на этом плоту, где вам так не нравится?
– Не будем поминать того, что осталось в прошлом! – пробормотал Арбитр Мирекс. – Все это кажется дурным сном, словно и не случалось никогда.
– К сожалению, это случилось, – заметил Склар Хаст. – И Царь-Краген по-прежнему плавает в океане. Хоть бы он сдох сам собой – подавился бы губкой или обожрался бы и утонул!
Семм Войдервег смерил его взглядом:
– Что ты за человек? В тебе нет ни почтения к Крагену, ни уважения к окружающим!
На этом Сводник с Арбитром удалились. Склар Хаст посмотрел им вслед.
– Вот ведь ситуация! – пожаловался он Роджеру Келсо. – Мы не можем быть обычными, достойными гражданами плота; но не можем и открыто объявить о своих замыслах. Как меня утомило это увиливание, наполовину протест, наполовину согласие!
– Сейчас уже бесполезно жалеть, – ответил ему товарищ. – Мы сделали свой выбор уже давно, а сейчас осталось совсем немного до настоящего дела.
– А если у нас ничего не выйдет?
Роджер Келсо пожал плечами:
– Один к трем – вот реальный шанс нашего успеха. Все должно пройти настолько точно, нужно будет так вымерять каждую секунду, что излишний оптимизм здесь неуместен.