Все– таки, пожалуй, жарковато. И кондиционер, зараза, не регулируется.
Гордеев залез в прохладный душ. Постоял под ним минут пять, не меньше. Вылез не вытираясь. Достал из холодильника запотевшую бутылочку пива. Эти процедуры, пожалуй, принесли некоторое облегчение, но настроение не подняли. Так сказать, для тела, но не для души.
Гордеев включил телевизор. Пощелкал каналы. Сериалы, сериалы, мультфильмы. Прогноз погоды. Ну нет, это совсем тоскливо. Так сказать, безциклонно. Пощелкал еще. На местном канале шли какие-то местные, совершенно непонятные новости. Что-то вроде предвыборных дебатов, что ли. Два лобастых мужика каждый за своим столом, совершенно не слушая друг друга, выкрикивали какие-то политические тезисы. Хотя, впрочем, нет, они возражали друг другу. Один говорил:
«Проблемы вокруг четвертого телеканала нас не волнуют! Это не наши проблемы!»
А второй не соглашался:
«Не надо лгать, господин Тараканов! Это нас, коммунистов, проблемы вокруг четвертого канала не волнуют, пусть они там хоть сожрут друг друга, как пауки в банке! Расчистят нам дорогу – и прекрасно! Не надо лгать! Это не „не ваши проблемы“! Это – не наши проблемы!»
А первый упрямо доказывал:
«Ничего подобного, господин Лажечников! Наша партия свободна в своем волеизъявлении!»
«Да?!»
«Да!!! Не то что коммунисты! Мы не обязаны, господин Лажечников, ориентироваться на…»
«Да вы зависите, господин Тараканов, даже от количества озона в атмосфере!»
Тут господин Тараканов прямо задохнулся от возмущения и так побагровел, что было похоже, что ему действительно чего-то такого недостает в атмосфере.
– Ага, господа судейские! – воскликнул Гордеев. – Ага!!! Вот тут-то я вас и сцапаю! Абзац подкрался незаметно, на тоненьких мохнатых ножках!
"Спасибо тебе, дорогой дядя Коля, за тепло, за ласку, за участие отеческое! Не бросил на произвол судьбы, протянул руку помощи, хоть и чужую. Сволочь ты все-таки! Разве об этом я тебя просил? Или ты уже решил для себя, что как раз это испытание окончательно сделает из меня мужчину?!
Мертвого мужчину оно из меня сделает, понял?! И будет это и на твоей совести тоже.
За сим прощаюсь, еще раз спасибо за дегенерата, которого ко мне прислал. Тяжело было корчить перед ним идиота. Зато весело, а веселье здесь, знаешь ли, большая роскошь".