Шаги были слышны уже совсем близко.
«Куда теперь?!» – залихорадило Марата.
И вдруг он понял, как ему спастись. В баре-то ментов уже нет! Ведь наверняка все они погнались за ним! А он-то как раз и вернется сейчас обратно, выйдет через зал на улицу и смешается с толпой. Все!
Марат метнулся на крыльцо. Дверь, из которой он вышел во внутренний двор, тоже была металлической и имела массивную щеколду. Прекрасно! Сейчас он проделает ту же операцию, что несколькими минутами ранее, – закроет ее изнутри, отрезав таким образом от себя преследователей. Марат уже сделал шаг внутрь, как вдруг чья-то тяжелая рука схватила его за край пиджака. Из-за спины донеслось неровное дыхание.
"Вот падла, догнал все-таки! – Марат с яростью сжал в руке финку. – Ну тогда получай! – Он резко развернулся и…
От неожиданности его рука дрогнула. Перед ним было абсолютно черное лицо с двумя рядами сверкающих, как жемчуг, зубов и горящими адским пламенем глазами каннибала. Через долю секунды Марат понял, что это негр, но было уже поздно: Эдди выбил нож из руки убийцы и повалил его самого на каменные ступеньки.
– Сволочь! – заорал Марат. – Убью!
Он несколько раз ударил негра ногой, но тот, казалось, ничего не почувствовал. Эдди был как одна большая мышца. Он с такой силой прижал Марата к ступенькам, что тот очень скоро потерял способность к сопротивлению и затих.
Тут– то и появились Жуков с Папалаевым.
– Не двигаться! – одновременно закричали они, выставив вперед пистолеты.
Негр привстал над поверженным Маратом и сказал:
– Я поймаль его! Он убиль вон тот! – Эдди показал пальцем на скамейку, где лежал мертвый Толик.
– Ни фига себе… – Жуков почесал лоб пистолетом.
– А этот-то хоть живой? – спросил Папалаев, кивая на Марата.
– Живой… – улыбнулся негр. – Я примениль к нему как это… прием борьба кумбатва! Это есть наш национальний борьба! – Эдди гордо ткнул себя в грудь. – Я есть чемпион своей страна!
– То-то, я гляжу, ты такой здоровый… – пробормотал Жуков.
– Они оба называль меня «обезияна»! – сказал негр.
– Ну ты уж извини, братан… – Папалаеву отчего-то стало неловко. – Мало ли у нас дураков… Сами они обезьяны!
– Нет! – закричал вдруг Эдди. – Он не есть обезианы! Обезиана – наше священний животное! Когда эти, – негр показал на покойного Толика и распластанного на ступеньках Марата, – когда эти меня так называль, то они оскорбляль не меня! Они оскорбляль обезиана! Я еле стерпель! Это священний животное! О нем нельзя говорить неуважительно!
– Во как… – удивился Папалаев. – Чего только на свете не бывает…
– Эдди! – раздался вдруг голос. – Что случилось?