– Это почему? – окрысился вдруг Гриша.
– Сам сказал. Ненадежный ты человек. Наркоши – они все ненадежные.
– А при чем здесь наркотики? Я что, подвел когда-нибудь?
– Пока, может, и нет, но подведешь. Обязательно. И тогда тебе, дружок, хана. Часа не проживешь. Я знаю, можешь мне поверить. Так что бросай. Ищи себе другое дело. Могу, кстати, посодействовать.
– А на хрена? Я и сам могу.
– Валяй, но учти, влипнешь, никто тебя выручать не будет. Я все сказал, поехали.
И он тронул машину…
Гришу он высадил в районе Сокольников, дал ему пару сотенных купюр и сказал, что за такую работу и этого много. Гриша попробовал было побазарить, что мало, обещано больше, но Кротов не стал с ним разговаривать, просто закрыл дверцу и уехал. Дальше с Гришей будет все просто: вечером он ввяжется в драку, его заметут и будет он трое суток загорать в обезьяннике, где переживет жесточайшую ломку, после чего приехавшие врачи заберут его в наркодиспансер…
«Мерседес» Кротова догнала «девятка», посигналила фарами и приткнулась сзади к бортику. В салон к Кротову пересел Филя.
– Отлично получилось, – радостно сказал он. – И запись что надо, и на пленке вы будете вот так здорово смотреться. Сплошное, понимаешь, удовольствие, когда друзья-однокашники встречаются!
– К великому сожалению, ты, Филипп, недалек от истины… Только тут сплошной, как ты заметил, террариум. А изнанка славы – это ее издержки…
– Не понял.
– Да это я себе.
С какого– то мгновения Сергею Николаевичу Светличному показалось, что жизнь его вдруг сорвалась с привычной резьбы и стала как бы неуправляемой. Это ощущение было очень неприятным, поскольку он во всем предпочитал размеренность и порядок. От которых в немалой степени зависела его собственная жизнь.
Он стал думать, с чего началось, и понял, что никому ничего нельзя передоверять, ибо в этом и таится главная опасность. Следовательно, в «срыве резьбы» виноват был в первую голову он сам. Вывод хоть и неутешительный, зато понятный.
И первым в этой череде неприятностей стал рыжий механик, за что его пришлось убрать. А это лишние следы. Правда, Светличный был уверен, что дура-девка не запомнила его. Это обстоятельство, точнее, его уверенность, спасли ее. Поскольку в противном случае надо было бы убрать всех, находившихся в квартире. Конечно, не исключен шум, а что поделаешь!
Но с механиком он разобрался быстро, даже не испытывая при этом какой-то душевной тяжести. Тем более что впереди уже отчетливо маячило Лазурное побережье с его остролистыми агавами, пальмами и соснами-пиниями.