Я до сих пор дрожал. И мне было страшно. Без причины, но до одури страшно. Хотелось закрыть дверь ванной – на всякий случай, подальше от темноты, что была в коридоре, – и привалиться спиной к кафелю. Чтобы со спины не напали. И еще поджать ноги, подальше от темного провала под ванной.
Мышь, забившаяся в свою норку, но понимающая, что что-то в мире сдвинулось с места и теперь даже в этой норке не спастись…
Трус! Чертов трус!
Я стиснул зубы, прикрыл глаза и попытался вытащить из памяти противоядие. Оно есть. Есть где-то глубоко во мне. То, чем закончилось…
…Старик и его ребята, ворвавшиеся в подвал. Лица, мелькающие в темноте, крики. Выстрелы, отлетающие от каменных стен, оглушающие меня.
Я захлебывался собственной кровью, но тело вдруг отпустило. Я снова мог моргнуть, мог даже закрыть глаза, мог двигаться. Я уже не лежал на женщине. Меня, как щенка, отбросили за алтарь, к дальней стене.
А женщина вскрикнула и захлебнулась своим криком. И тот, который держал меня за волосы – тоже замер, растянулся черной тенью на полу по ту сторону алтаря…
Кто-то приподнял меня, прижал комок ткани к шее…
– Все будет хорошо, малыш, – шептали мне в ухо. – Теперь, малыш, все будет хорошо…
Я пытался вытащить это из памяти, сделать эти воспоминания как можно ярче…
…теплые касания рук, когда меня обнимали за плечи, и хрипловатый голос, шептавший мне в ухо. Сильные мужчины, кружившие вокруг меня, как няньки. Бинтовавшие мне шею и старавшиеся не шуметь, лишь ободрительно ухмылявшиеся мне, хотя у них у самих руки еще дрожали от пережитого волнения…
Я пытался снова почувствовать все это – только вместо этого из памяти выскакивали другие кусочки.
…рука Старика, который для меня еще не Старик, а деда Юра, и будет только им еще долгие годы, на моем плече, пока мы входим в дом… в то здание, что я считал домом девять лет, пока жил там, вместе с мамой… когда она еще была…
…сидела на нашей кухоньке. Выпрямившись, сложив руки на коленях, словно прилежная школьница. Левый глаз широко открыт, безумно уставился на стену перед собой. А правая половина лица перекошена и посинела…
– Инсульт. – Тихий шепот Старика за моей спиной, не мне, кому-то из его ребят…
Та чертова сука была другая. Не такая, как та, вчерашняя. Она не могла влезть в голову. Но она могла…
… Тири лежал в моей комнате, у самой кровати.
Только это был не тот Тири, которого я помнил – шустрый и пронырливый, помесь Лабрадора с огромной дикой дворнягой. Тири, еще совсем щенок, но уже здоровенный и так похожий на волка – очень доброго волка…
Теперь – и навечно