В конце этажа находился телефон-автомат, отгороженный стеклянной перегородкой. В коридоре никого, Кристина задумалась, как же быть... Возможно, комитет не ответит на звонок. Возможно, получив это сообщение, они его не утвердят. Возможно...
Трясущимися руками она положила перед собой клочок бумаги и набрала номер. После двух протяжных звонков раздался щелчок и нейтральный женский голос, записанный на пленку, ответил:
– Добрый день. Через десять секунд после того, как смолкнет мой голос, вы услышите короткий сигнал. У вас будет тридцать секунд для того, чтобы оставить ваше сообщение вместе с номером, по которому с вами можно связаться. На ваш звонок мы ответим как можно скорее. Спасибо.
Услышав сигнал, Кристина произнесла:
– С вами говорит Кристина Билл из Бостонской больницы. Я работаю в вечернюю смену в секторе Юг-4. Я хотела бы представить вам на оценку одну больную. Мне можно позвонить по этому телефону-автомату. Номер пять, пять, пять – семь, один, восемь, один. Сейчас три часа пятьдесят минут пополудни. Со мной можно связаться по указанному номеру до одиннадцати вечера. После этого я... – Прежде чем она успела произнести номер домашнего телефона, послышался резкий щелчок, – записывающее устройство отключилось. Она хотела было перезвонить и договорить, но потом нерешительно повесила трубку. – Если этому суждено свершиться, значит, судьба, – подумала она.
* * *
Харрисон Уэллер отрешенно уставился в потолок, не замечая вошедшую Кристину. На экране крошечного телевизора "Сони", подвешенного над его койкой на металлическом кронштейне, замелькали заключительные кадры и раздались последние аккорды "Путеводного света", но человеку, лежавшему на койке, по-видимому, было все равно. Несмотря на семьдесят пять летнего узкое, резко очерченное лицо оставалось невозмутимым, словно было неподвластно времени.
– Мистер Уэллер, как вы сегодня? – спросила Кристина, подходя к нему. – Почему вы задернули шторы? Стоит прекрасная погода. Солнце вам не помешает.
– Чарлин, это ты? – спросил он, глядя на нее и напряженно улыбаясь.
– Мистер Уэллер, вы знаете, как меня зовут. Я бываю у вас почти каждый день с тех пор, как вас положили к нам. Я Кристина.
– Говоришь, солнечно? – скрипучий голос Уэллера напомнил ей одного парня из средней школы, который пытался имитировать стариков. Уэллер поступил к ним на этаж после того, как прооперировали его сломанное бедро, и сразу же сделался всеобщим любимцем. Не противясь чрезмерной опеке сестер, он равнодушно реагировал на их знаки внимания. Порой он впадал в задумчивость или бывал сбит с толку, поэтому ортопед, наблюдавший за ним, называл его слабоумным.