Ветер трепал его солнечно-бронзовые волосы. Он отыскал разрывы в его рубахе и прижал черную хлопчатобумажную ткань к его груди, раздувая на спине, но даже это не могло скрыть мощь его плеч и выпуклость мышц, игравших под тканью, когда он поворачивал зеркало, направляя его на солнце.
Глори спрыгнула с лошади и опустилась на землю ни жива ни мертва от того, что Данте, как она была уверена, собирался навести отраженный луч на себя. Он покидал ее.
На зеркале вспыхнул отраженный луч. Яркие солнечные зайчики рассыпались по скалам и по клочку песчаной земли. Глориана дрожала. Почему он медлит, не направляет зеркало на себя? Как и она, он понимал, что подвергал зеркало опасности разрушения, подставляя его под такое яркое солнце. И как бы в подтверждение ее мыслей об опасной силе солнца невдалеке вспыхнула пламенем куча сухой травы, едва на нее упал отраженный луч.
Данте очень медленно изменял положение. Следующая вспышка ударила в скалу прямо напротив, на другой стороне ущелья. Луч плясал на выступе, усыпанном камнями, а еще одна вспышка высветила мишень. Данте целился на тонкий шнур, соединенный с зарядом динамита.
Глориана жила с этим зеркалом, работала с ним, пользовалась им и ненавидела его уже двадцать четыре года. Она знала свойства этого зеркала. Чтобы поджечь запал на таком расстоянии, ему придется держать зеркало неподвижно так долго, что шансов на то, что древняя стекляшка выдержит такое высвечивание, не оставалось. А это означало, что оно разлетится вдребезги раньше, чем Данте успеет навести его на самого себя, и он никогда уже больше не сможет воспользоваться его волшебными свойствами, чтобы перенестись обратно во времени. Ему придется расстаться с мечтой предъявить права на королеву и королевство. Данте Тревани намеревался отказаться от всего ради нее, Глорианы Карлайл.
– Данте, – прошептала она с таким бьющимся сердцем, что была не в силах двинуться с места. Она уперлась дрожащими руками в землю, полная решимости подняться, чтобы остановить Данте. Он не должен был разрушить зеркало даже теперь, когда доказал свою любовь и не задумываясь пойдет на все ради нее. Глори стремительно поднялась во весь рост и крепко обняла шею лошади, преисполненная благодарности храброму, благородному животному за свое восхождение на гору, чтобы воочию убедиться, как сбываются все ее мечты.
И тогда так медленно, что ей пришлось закрыть глаза, потому что они отказывались это видеть, Данте стал опускать зеркало.
Его плечи сотрясались – холодные неприступные горы оставались неподвижными. Должно быть, это от ветра раздувалась его рубаха, и казалось, что Данте дрожал и словно оседал, прижимая зеркало к груди, чтобы защитить его поверхность от солнца.