Кирилл мгновенно взмок. Он был совершенно ошеломлен: ему никогда и в голову не приходило, что у него могут вот так, запросто, без какой-либо процедуры, отнять «Балерину». Она была его Империей и местом, где он оставался беспрекословным и единовластным, как Зевс-Громовержец. Это было важно!
Они вскрыли коды полицейским ключом и делают там что хотят. Ситуация болезненно повторялась, и не оставалось ничего другого, кроме как... Кирилл сжал и разжал кулаки, потом несколько раз постучал по воздуху ребром ладони... кроме как взять себя в руки.
— Я прекрасно понимаю ваши чувства...
Кирилл только плечом дернул:
— Не надо меня понимать! Натали, извините, я должен. У вас все будет в порядке?
— Разумеется.
Волосы ее поблескивали от влаги. Ее дом на пляже Раквере, скорее всего, уже не существует. Меняю всех эмиссаров ЧС Нереиды на женщину с ребенком.
— Это наша третья эвакуация, — встрял Брюс. — Нет ничего скучнее.
— Четвертая, — поправила Натали. — Одну ты не можешь помнить. Нас распределили на яхту «Белаква», вы можете связаться с нами по радио на специальной волне, которую укажет ЧС. Увидимся.
— Он свойский парень, и он не кто попало.
— Не болтай глупостей, — рассеянно одернула его мать.
Брюс пожал плечами.
— Я-то их только болтаю, — сказал он. — А кое-кто их делает. Последний, между прочим, в Галактике самодержец мог бы быть твоим. Возможность следует рассмотреть, прежде чем отвергнуть. Что-то мне подсказывает, будто дед с бабушкой не стали возражать.
— Поговорим об этом после, — взмолилась Натали, втайне надеясь, что «после» матримониальное настроение Брюса рассеется, — люди же кругом.
— Да им до нас никакого дела нет. Ты, в общем, смотри: я на него капкан расставил. Кто, кроме меня, о тебе позаботится?
Натали не ответила, потому что была занята: выбирала, куда поставить ногу в проходе, сплошь заставленном баулами с «самым необходимым».
Глупая идея. Настолько глупая, что глупо даже думать на эту тему. В присутствии Кирилла Натали чувствовала себя словно в перекрестье сотни прожекторов, и, сколько она помнила, так было всегда. Кажется, будто каждый твой жест нелеп, а каждое слово вызывает свист. Император. Чертовски странно думать о нем, как о парне с грузовиком и чувством юмора. В тридцать семь стараешься избегать сложностей.
Не то чтобы ей по-прежнему никто не был нужен, не то чтобы у нее имелось стойкое предубеждение против местного офицерства и не то чтобы среди них не нашлось холостых, но... чтобы войти в этот круг, пришлось бы пройти мимо Харальда. Скорее всего, ему это не понравится. А уж насколько это не понравится Адретт!..