Доминик Пушетт нервно поглаживал каштановую бороду, переводя взгляд с одного собеседника на другого. Ему задавали вопросы о событиях, с которыми он искренне желал бы не иметь ничего общего. Ювелир поднялся со стула:
– Я могу идти? Меня ждут дела, и я должен закрыть свой офис.
Ано посмотрел на него более дружелюбно, чем ожидал Рикардо. На его губах даже мелькнула улыбка.
– Можете. В конце концов вы не создали никаких трудностей. Вы могли заявить, что будете отвечать только судье в присутствии вашего адвоката. То, что вы так не поступили, говорит в вашу пользу. Конечно, вам следовало сразу уведомить полицию, когда вам предложили изумруд. Но жизнь трудна, а налоги высоки. Идите!
Никакой школьник не мог бы исчезнуть из классной комнаты после урока с таким проворством, какое продемонстрировал ювелир.
– Бедняга! Мы здорово его напугали! – с усмешкой сказал Ано. – А теперь вернемся к нашим делам. – Он повысил голос: – Моро!
Ассистент, стоявший на часах снаружи, появился в комнате, как джинн из арабской сказки.
– Жандарм с вами? – спросил Ано, быстро водя пером по бумаге. – Немедленно пошлите его в префектуру с этим письмом. Дом вдовы Шишоль на рю Грегуар следует незаметно держать под наблюдением. Пусть один человек дежурит на маленькой площади, в начале улицы, другой – на набережной, в ее конце, а третий – возле дома. Никаких действий не предпринимать без крайней необходимости. Но я должен получать сообщение о каждом посетителе.
Он запечатал письмо, передал его Моро и повернулся к Блэкетту:
– Примите мою благодарность, мосье. Мы сделаем все возможное. Вы останетесь в Бордо?
– Да, в этом отеле.
– Отлично! Что касается вас, мистер Рикардо, приглашаю вас отобедать со мной в моей маленькой гостинице. Она не так великолепна, как эта, но кормят там хорошо, а когда предстоит большая работа, лучше как следует подкрепиться.
В голосе детектива слышались нотки возбуждения; блестящие глаза напоминали взгляд ретривера, когда хозяин берет ружье. Рикардо неоднократно видел его таким, когда фрагменты картинки-загадки становились на свои места и все изображение становилось очевидным для проницательного глаза. Короче говоря, Ано пребывал в состоянии, когда нуждался в благотворном обществе друга, и мистер Рикардо не собирался уклоняться от этой задачи.
– Перед обедом нужно кое-что сделать, друг мой, – сказал он. – Я не упрекаю вас в небрежности – ведь вам приходится думать о стольких вещах! Волей-неволей вы вынуждены пренебрегать какими-то мерами предосторожности.
Уверенность на лице Ано сменилась беспокойством.