Сейчас вокруг него мирно расположились три рабыни, стирающие туники и плащи, юбки и покрывала. Рядом с самой молодой бегал ребенок - трехлетний мальчишка смеялся и теребил мать, отвлекая от работы, та ласково журила его, но не больше. Пока ворчливого хозяина нет поблизости, сыночка можно и побаловать - но если он вдруг выйдет из двери, маленького раба непременно настигнет взбучка.
По счастью, в это время суток Халай всегда дремлет на плоской крыше - старик любит погреть кости на жарком шумерском солнышке.
– О, молодой хозяин возвратился! - махнула рукой самая старая рабыня. - Хорошо погулял, Креол?
– Тебя это не касается, женщина, - злобно буркнул ученик мага.
– Лучистые глаза Инанны, какой же ты сердитый сегодня! - расхохоталась старушка. - Что случилось - опять подрался?
– Синяков не видно, - покачала головой рабыня помоложе.
– И костяшки не сбиты, - поддакнула самая молодая.
– Значит, снова что-то украл и попался, - подытожила старая. - Говорили же тебе - не промышляй в каре, там вор на воре сидит и за пазухой у обоих тоже по вору. Купцы поневоле учатся глядеть за своими монетами…
– Да, начни пока с малого, - согласилась помоложе.
– Например, потренируйся на дядюшке Нгешти, - предложила самая молодая.
Рабыни переглянулись и залились смехом. Креол залился краской, скрипнул зубами и резко развернулся к кухне, стараясь выражать гнев и презрение одной только спиной.
Получилось плохо - смех только пуще усилился.
В кухне сидел тот самый дядюшка Нгешти, рассеянно вращая рукоять каменной зернотерки. На вошедшего Креола он не посмотрел - но в этом не было ничего странного. Старый раб ослеп еще десять лет назад, да и слух подводил его все чаще. Однако работал он по-прежнему хорошо, с ручным помолом справлялся лучше всех, поэтому заменять его не заменяли.
У очага хлопотала тетушка Нимзагеси, жена дядюшки Нгешти. Из котла вкусно пахло кунжутным маслом, топленым салом, бобами, чесноком и горчицей. Судя по аромату, ячменная каша уже доспевала. Рядом на раскаленных камнях шипели полоски жареной свинины - не так уж много, правда. Рабам и Креолу достанется только каша - большую часть мяса съест сам Халай, меньшую - его правнук Эхтант.
Кстати, он тоже сидел здесь, раскладывая на столе причудливый узор из костяных фишек. Эхтант Ага Беш увлекался игрой в шек-трак. Партию ему обычно составляла любимая наложница Халая… причем не только в шек-трак. Хорошо сложенный, красивый юноша, Эхтант в свои семнадцать лет уже пользовался славой прекрасного любовника.
Прадед отлично знал о его шалостях, но не обращал внимания - сам-то он уже давно вышел из возраста, когда женщины нужны для чего-то большего, нежели просто согреть в холодную ночь. Однако такие поблажки позволялись только Эхтанту. Когда одна из наложниц Халая согрешила с другим рабом, им обоим вырвали языки, отрезали уши и продали далеко на север, в земли диких скифов.