— А что же ты не испепелил этого ящера на месте? Зачем руки пачкал?
Торой поморщился — прокол налицо — но всё-таки выкрутился из щекотливой ситуации…
— Скажем, после твоего Гриба я вынужден экономить Силы, — признался маг.
Девушка польщённо улыбнулась и устроилась поудобнее, чтобы не тревожить раненую ногу. Однако блаженствовать не пришлось — долгая передышка вовсе не входила в планы волшебника.
— Ладно, хватит разговоров, нужно идти, пока силы есть. — Торой решительно поднялся на ноги, мельком взглянул на скорчившегося возле девушки ребёнка и сказал, — Как-нибудь дотащимся до "Перевёрнутой подковы", может, что-нибудь выясним относительно зеркала, переночуем, а завтра решим, что к чему. Думаю, раньше утра погоню за нами всё равно не отправят, так что нужно отдохнуть, зализать раны и двигаться прочь из города. Давай сюда мальчишку.
Илан всё это время сидел, прижавшись к Люции, и пустыми глазами смотрел на чёрную воду Канала — он не плакал и не просился домой, просто глядел в одну точку и молчал, крепко вцепившись в платье ведьмы.
Маг легко разжал судорожно сведённые детские пальцы и подхватил паренька на руки. Люция, чувствуя себя дряхлой, больной старухой, кое-как поднялась, взяла в руки узелок (спасибо, Торою — не бросил пожитки ведьмы возле горящего дома) и двинулась на набережную. Метательный шип по-прежнему оставался в бедре, но колдунка не осмелилась говорить об этом волшебнику — ну как бросит её одну на произвол судьбы, чтобы не возиться? А потому она брела, стиснув зубы, и молчала, хотя при каждом шаге перед глазами распускались алые цветы боли.
С набережной искатели приключений нырнули в первый попавшийся переулок и окольными улочками углубились в город. Объятый неведомым сном Мирар являл собой зрелище не то чтобы странное, но несколько обескураживающее. Со стороны казалось, будто столица просто дремлет, как и в любую из ночей, однако пару раз путникам попались люди, спящие в самых неподходящих местах.
Первой была женщина неопределённого возраста, одетая в изящное серое платье — она свернулась калачиком на ступеньках возле входной двери приземистого домика. Рядом лежала опрокинутая корзина, из которой наполовину выпал отрез ткани и шкатулка с рукоделием — клубки ниток да несколько мотков тесьмы раскатились в разные стороны. Должно быть, уснувшая неожиданно горожанка была швеёй или модисткой, возвращавшейся после позднего визита от кого-то из клиентов. Колдовской сон овладел женщиной настолько внезапно, что она даже не успела войти в дом.
Спустя несколько кварталов Люция затуманенным от боли взором выхватила из темноты силуэт ещё одной жертвы магии — молодой парень с букетиком увядших маргариток в руке сидел на скамейке в сквере — голова безжизненно свесилась на грудь, из полуоткрытого рта тянулась тонкая струйка слюны. Он видимо пришёл на свидание к какой-то из легкомысленных мирарских барышень, да так и уснул на лавочке, не дождавшись подругу сердца. Когда путники проходили мимо, парень громко всхрапнул. Не ожидавшая этого ведьма испуганно шарахнулась в сторону.