Даниэлла встала, мысленно сказав себе, что никогда не станет святой, потому что ее муж или сам король Эдуард когда-нибудь отрубят ей голову за предательство.
Вернулась Монтейн, внося поднос с дымящимся бараньим рагу и ломтями свежего хлеба. Отец Поль поблагодарил ее и приступил к еде, ведя беседу о книгах, музыке и звездах. Когда с едой было покончено, священник собрался уезжать. Даниэлла предложила ему переночевать в замке, но он поблагодарил ее и отказался, сославшись на то, что ему предстоит проехать верхом еще несколько миль, прежде чем переночевать под открытым небом, чтобы наутро вернуться в Париж.
Монтейн подозрительно посмотрела ему вслед, хотя Даниэлла не могла понять, что ее так беспокоит: ведь при Монтейн отец Поль был очень осторожным и весьма вежливым.
— Слишком красив для священника, — сурово завила Монтейн.
— Монтейн, чтобы стать священником, надо иметь призвание.
— Вы так считаете? — фыркнула Монтейн. — В священники идут младшие сыновья богатых людей, которые лишены наследства.
— Я не разделяю вашу точку зрения, — ответила Даниэлла. — Хотя вы правы: отец Поль — младший сын очень богатого человека, и, возможно, у него не было выбора. Он очень красивый молодой человек.
— Мне кажется, что он вовсе не священник!
— О, Монтейн!
— Он смотрел на вас так… странно.
— Монтейн, я ничуть не сомневаюсь, что он священник, а вы просто смешны со своими предположениями. Я хочу сказать…
— Что?
— Все священники дают обет безбрачия, но…
— Но нам всем хорошо известно, что у всех святош есть любовницы и незаконнорожденные дети.
— Ну и что? Все люди и даже священники могут ошибаться. Не нам их судить. Кроме того, не его вина, что он так красив…
— Развратник! — заключила Монтейн. — Гуляка. Не его вина в том, что он красив, но…
— Что «но»?
— Он виноват хотя бы в том, что разбил не одно сердце и заставлял приличных девушек страдать.
Даниэлла в отчаянии всплеснула руками.
— Монтейн, как можно обвинять человека во всех смертных грехах только на том основании, что он красив? С такими взглядами вы никогда не найдете себе хорошего мужа.
— Ах, графиня, я ведь не богатая землевладелица, как вы. Я знаю свое место. Прикажете снова позвать управляющего?
— Да, пожалуйста. Монтейн улыбнулась и ушла.
Этой ночью Монтейн никак не могла заснуть и долго ходила по комнате, ругая себя за то, что не сумела узнать, о чем священник разговаривал с графиней.
Когда-то Даниэлла с готовностью делилась с ней новостями, но теперь все стало по-другому, и это очень огорчало и беспокоило Монтейн. Гораздо больше, чем визит необычного священника.