— Монетки кончились, — задохнувшись от недоброго предчувствия, произнёс Горислав Борисович. — Я ведь не коллекционер, пока были монеты, что в детстве собирал, так я их и сбывал понемножку, когда с деньгами трудно становилось.
— Хорошая у вас, однако, коллекция в детстве была. Это же серебро.
— Вы знаете, в пятидесятые годы на такие вещи никто внимания не обращал. У нас во дворе мальчишки царскими рублями в орлянку играли.
— Понятно… Но вот что удивительно: мальчишеская коллекция — и ни одной монеты двух последних царствований. А ведь это — самые простые монетки, они даже у меня в мальчишестве были.
— Я откуда знаю? — с долей раздражения ответил Горислав Борисович. — Потому, наверное, и не сохранились, что ценности не представляли. Раздарил кому-нибудь. Двугривенные Николая Второго — это же не серебро, а так — трёхсотая проба.
— А говорили — не разбираетесь… — протянул майор. — И всё-таки, любопытная у вас была коллекция. За десять лет вы продали больше двух с половиной тысяч серебряных монет, Вот такой мешок! Не многовато ли для детской коллекции?
— Послушайте, — внезапно охрипшим голосом сказал Горислав Борисович, — что вам за дело до старых историй? Если вы следите за мной, если я… этот… фигурант, то вы должны знать, что я уже много лет не продал ни одной монетки. Их у меня больше нет. Ни одной. Хотите — обыскивайте квартиру, я разрешаю.
— А вы знаете, какое у вас было прозвище среди завсегдатаев магазина? Кладовщик! Люди были уверены, что вы нашли серебряный клад середины девятнадцатого века и понемногу сбываете монеты. Вас не трогали просто потому, что среди ваших сокровищ не было ни одной сколько-нибудь ценной монетки. Только не торопитесь признаваться, будто нашли на огороде горшок с серебром. Опять неловкость получится. Знаете, в педагогике бытовал такой приём: учительская провокация. Он и теперь встречается, хотя считается крайне непедагогичным. Взрослый человек, учитель, провоцирует ребёнка на откровенное враньё, а потом торжественно уличает его. Выглядит это не слишком красиво, но ведь мы с вами не в школе, и я не педагог. Просто я до смерти не люблю фраз типа: «Нам всё известно, запираться бесполезно». Нам известно далеко не всё, хотя запираться и в самом деле бесполезно. А чтобы вы это усвоили, я устроил небольшую педагогическую провокацию. До целковиков, которые давно осели по частным коллекциям, мне нет дела, я хотел поговорить о ваших соседях.
— Соседи как соседи. Я их почти не знаю. Ну, пожаловались на шум… Так на их месте я бы тоже пожаловался.
— Люди, которые живут за стенкой, меня тоже не интересуют. Я хотел поговорить о ваших деревенских соседях, о семье Савостиных.