Платонов. Ох, о дружба, это ты! Всегда везло любви, но никогда не везло в дружбе. Боюсь, господа, чтоб и вам не пришлось плакать от моей дружбы! Выпьем за благополучный исход всех дружб, в том числе и нашей! Да будет конец ее так же не бурен и постепенен, как и начало! (Уходят в столовую.)
Конец первого действия
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Сад. На первом плане цветник с круговой аллейкой. В центре цветника статуя. На голове статуи плошка. Скамьи, стулья, столики. Направо фасад дома. Крыльцо. Окна открыты. Из окон несутся смех, говор, звуки рояля и скрипки (кадриль, вальсы и проч.). В глубине сада китайская беседка, увешанная фонарями. Над входом в беседку вензель с литерами "С. В". За беседкой игра в кегли; слышны катание шаров и возгласы: "Пять хороших! Четыре нехороших!" и т. п. Сад и дом освещены. По саду снуют гости и прислуги. Василий и Яков(в черных фраках, пьяные) развешивают фонари и зажигают плошки.
ЯВЛЕНИЕ I
Бугров и Трилецкий (в фуражке с кокардой).
Трилецкий (выходит из дома под руку с Бугровым). Дни же, Тимофей Гордеич! Ну что тебе стоит дать? Взаймы ведь прошу!
Бугров. Верьте богу, не могу-с! Не обижай! Николай Иваныч!
Трилецкий. Можешь, Тимофей Гордеич! Ты все можешь! Ты можешь всю вселенную купить и выкупить, только не хочешь! Ведь взаймы прошу! Пойми чудак! Честное слово, не отдам!
Бугров. Видите-с, видите-с? Проговорились касательно неотдачи!
Трилецкий. Ничего не вижу! Вижу одно только твое бесчувствие. Дай, великий человек! Не дашь! Дай, тебе говорят! Прошу, умоляю наконец! Неужели ты такой бесчувственный? Где же твое сердце?
Бугров (вздыхает). Э-хе-хех, Николай Иваныч! Исцелять-то вы не исцеляете, а деньгУ тащите...
Трилецкий. Ты хорошо сказал! (Вздыхает.) Ты прав.
Бугров (вынимает бумажник). И насмешка тоже по вышей части. Чуть что, сейчас: ха-ха-ха! Нешто можно так? То-то, что не можно... Хоть необразованные, но все же крещеные, как и ваш брат ученый... Еже-ли я глупо говорю, то им должны наставить, а не смеяться. Мы люди мужики, не пудреные, кожа на нас дубленая, с нас мало и спрашивайте, извиняйте... (Открывает бумажник.) В последний раз, Николай Иваныч (Считает.) Один... шесть... двенадцать...
Трилецкий (смотрит в бумажник). Батюшки! А еще говорят, что у русских денег нет! Где ты их набрал столько?
Бугров. Пятьдесят... (Подает ему деньги.} В последний раз.
Трилецкий. А это что за бумажки? И ее ты дай. Она на меня так умильно смотрит! (Берет деньги.) Дай же и эту бумажку!
Бугров (дает еще). Получите-с! Жадности в вас много, Николай Иваныч!