Билли крепче сжал пистолет. Его тошнило. Он ненавидел ничто и особенно то, как оно действовало на его сознание. Рулевой обратился к первому офицеру:
– Мы врежемся в ничто в любую секунду, сэр.
Первый офицер как будто впал в панику. Он направился к А. А. Катто:
– Не позволите ли мне изменить курс, прежде чем мы все рухнем?
Билли ступил между ними и приставил пистолет к груди первого офицера:
– Давай, держи курс.
Офицер заколебался. Темные пятна пота выступили на его мундире подмышками.
– По крайней мере, позвольте мне снабдить команду ПСГ и отдать приказ покинуть корабль.
Билли перевел взгляд на А. А. Катто:
– Нам это никак не повредит.
А. А. Катто мгновение подумала:
– Да, да, конечно. Отдайте приказ, но не пытайтесь изменить курс.
Офицер круто повернулся к рулевому:
– Держись прежнего курса, возьми ПСГ и приготовься покинуть корабль.
Рулевой откозырял и поспешил к рундуку, где лежали персональные стазис-генераторы. Прицепил один себе на пояс и стоял в ожидании приказа. Офицеры тоже стали готовиться. Первый офицер взял в руки микрофон:
– Внимание всем членам экипажа. Слушайте меня. Положение крайней тревоги. Повторяю, тревога. Мы входим в ничто. Всей команде взять ПСГ и приготовиться покинуть корабль. Всем вам удачи.
Он повторил свое сообщение, прикрепил ПСГ к поясу и встал навытяжку. А. А. Катто захихикала. Стена сверкающего, слепящего света уже надвинулась на них. Вдруг Билли сообразил, что делать, и обратился к остальным троим:
– Думаю, нам надо держаться друг за друга. Тогда у нас будет шанс выйти из ничто в одном месте.
– Если вообще выйдем, – напряженным голосом сказала Нэнси.
Они взялись за руки. Над их головами задымился передний край емкости с газом и, войдя носом в ничто, начал исчезать. Плексиглас пропал, как и не было, а его компоненты растворились во времени и пространстве. Передняя часть кабины исчезла. Стена тумана дошла до них четырех, державшихся за руки. Все, что было над и под ними, как бы расплавилось. Их поглотило надвигающееся серое и ревущее молчание. Казалось, они летят вниз одновременно во всех направлениях.
Малышу Менестрелю вкололи максимальную дозу циклатрола. После этого глаза у него засверкали странным блеском, и он заорал. Он без остановки прокричал два часа. Его пришлось запереть в камере в погребе. Бэньон не мог разрешить ему покинуть здание Отдела исправления, пока не успокоится и не замолчит. Очень уж болезненно главный агент реагировал, когда полицию обвиняли в жестокости.
Тем временем он и Джеб Стюарт Хо заключили договор, согласно которому главный агент Бэньон, от лица Отдела исправления города Лидзи, продал Братству легкое бронированное транспортное средство, которое должно было помочь Джебу Стюарту Хо преследовать А. А. Катто. Отдел исправления Лидзи загнул невероятную цену, которую Джеб Стюарт Хо выплатил после полагающейся по ритуалу торговли.