Своего. Пока не добьется своего.
Сердце Леонтия заколотилось, нос вспотел, он тяжело задышал. Мысли неслись быстрее лошади, которую и так без устали погонял возница.
Грушевка встретила его тишиной и некоторой запущенностью. По всему было видно, что к дому мало кто подъезжает. Дорога была почти не расчищена, и только перед крыльцом ковырял снег лопатой незнакомого вида хромоногий мужичок. Леонтий выпрыгнул из саней и потопал ногами, чтобы размять их после долгого сидения.
– Барин дома?
– Нетути, – мужик поставил лопату и стряхнул с нее снег. – Отъехали.
– Надолго?
– Уж до обеда, чай, не вернутся.
– Вот так дела! Что же мне делать? – Рандлевский поежился.
– Так барыня дома. Как изволите доложить, барин?
– Рандлевский Леонтий Михайлович, старинный приятель барина вашего, из Петербурга.
минут через пять дверь распахнулась:
– Пожалуйте, сударь!
В сумеречной прихожей пальто и шапку у гостя приняла пожилая женщина с румяным лицом и внимательным бойким взглядом. Она проводила Рандлевского в гостиную, куда тотчас же вышла Софья.
– Сударыня! – учтиво поклонился гость. – я Рандлевский Леонтий Михайлович, режиссер «Белой ротонды». Вы, быть может, помните меня еще по тем временам, когда вы гостили в доме Толкушиных. Правда, мы мало с вами были знакомы, почти не знакомы. Но теперь, когда вы… – он замялся, – э… когда ваша жизнь тесно переплелась с жизнью моего давнего друга Феликса, я думаю, что мы будем знать друг друга ближе. Ведь он наверняка много рассказывал вам обо мне, не так ли?
Софья кивнула и предложила гостю присесть. Позвала Матрену и распорядилась насчет чаю. При этом с ее лица не сходило настороженное выражение.
– Феликс Романович уехал не так давно, и будет нескоро. Изволите подождать?
– Если вы не выставите меня на мороз, я с удовольствием и чаю попью, и от обеда не откажусь! – засмеялся Рандлевский, но это был скорее вымученный смех. Его глаза оставались серьезными.
– Матрена! Скажи Филиппу Филипповичу, чтобы нес вещи господина Рандлевского в комнату для гостей. – Софья правильно поняла намерение Рандлевского погостить у них нежданно-негаданно.
– У вас недовольное лицо, – усмехнулся Леонтий. – Оно и понятно. Незваный гость хуже татарина. Впрочем, – он отхлебнул горячего чаю, – впрочем, быть может, именно вам-то я и нужен как никто другой. Да, да! – Рандлевский вдруг странно возбудился и отставил чашку. – Очень хорошо, что Феликса именно сейчас нет, я могу с вами говорить откровенно!
– Со мной? – Софья выглядела неприятно удивленной. О чем можно говорить с малознакомым человеком?