Альфонс решил было сказаться больным, но более опытные легионеры отговорили его, напомнив в качестве наиболее убедительного довода, что в карцере исключительно сыро и отвратительно воняет.
Из всего, что я написал, вы не могли не понять, что человек я кроткий и невзыскательный. Однако служба в легионе оказалась нелегким испытанием даже и для моей, склонной трезво оценивать окружающее, души.
Наш начальник, сержант Потриен, заботливо следил за тем, чтобы у нас не осталось ни одного приятного воспоминания о службе в легионе.
Меня он особенно заприметил, хотя все, что произошло, было чистой случайностью. Началось со строевой подготовки, которой мы занимались в поле у крепостной стены. Он обучал нас парадному шагу — вещи исключительно, по его мнению, важной. Построив нас, сержант прежде всего произнес небольшую, но выразительную речь.
— Вы, подонки, — начал он деловито. — Сейчас будете заниматься парадным шагом. Зарубите себе на носу, что для легионера парадный шаг — самая важная вещь на свете. Отбивать шаг надо так, чтобы вот эта стенка дрожала. Поняли, сволочи?
Это было первое напутствие, которое нам следовало основательно усвоить. После этого, переходя к практике, сержант скомандовал:
— Га-а-ав…у!
Этот зловещий вопль, напоминавший предсмертный крик раненного в сердце человека и представлявший в сконцентрированном виде команду «gardez vous» («смирно») — не раз уже доводил до паники сторожей оранского зоопарка, которым чудилось, что это бенгальский тигр вырвался из клетки и бесчинствует на улицах города.
С глухим стуком каблуков строй встал, как вкопанный.
Последовал короткий хрип внезапно разбуженного леопарда:
— А-а-а…ом!…
Это было приобретшей характер какой-то смертельной угрозы командой «a gauche». Мы сделали поворот налево.
— А… рт… ван… маш-ш!
В устах сержанта это означало: «En ronte… En avant marche!»
Мы двинулись вперед.
— А… гра-а-ап…рд!
Парадный шаг. Вообще-то «En grande parade».
Сержант шел рядом и глядел на нас. На его багровом лице с длинными, тонкими усиками и козлиной бородкой была написана невыразимая, полная презрения насмешка.
— Это вы что?… Представляете шествие хромых паломников, которые плетутся домой из Лурда без костылей?… — тут он добродушно засмеялся своей шутке. Нашивки на широких плечах так и тряслись от смеха, трость в заложенных за спину руках вздрагивала в такт шагу. От улыбки лицо сержанта стянулось в тысячу морщинок, обнажились коричневые от табака зубы, а кончики усов задрались еще выше. А мы все шли парадным шагом. Горячая пыль забивает нос и глаза на неподвижно повернутых вправо лицах, но головой не вертеть, подбородок вперед, подошвы башмаков на прямых, как палки, ногах с силой бьют по земле…