— Вон и ящик стоит, — сказал я. — Тот, в котором будто бы лежит труп.
— Ну и что?
— А кто знает — нет ли чего при покойнике?
— Исключено.
— Почему?
— Потому что, как только ты ушел, Чурбан немедленно поспешил в трюм, чтобы взглянуть на покойника. Либо там ничего не было, либо Хопкинс переоделся и ушел.
— Вряд ли, — заметил я.
— Почему?
— Потому что, если бы там была какая-нибудь одежда, Турецкий Султан не стал бы ждать нас, завернувшись в скатерть.
— Верно.
— Все равно, взглянем.
Мы, спотыкаясь, спустились вниз. Альфонс светил фонариком, а я прихватил ломик, но это оказалось лишним — крышка ящика не была закрыта.
Альфонс направил луч фонарика внутрь ящика, вскрикнул и выпустил фонарик из рук.
Я почувствовал, что у меня ум за разум заходит…
В ящике лежал Чурбан Хопкинс!
Мертвый!
— Каррамба! — выругался Альфонс. Выругался от волнения почти шепотом, но вы бы ошиблись, попытавшись сделать выводы о его происхождении по вырвавшемуся у него проклятию. Он редко дважды подряд ругался на одном и том же языке. Если судить по репертуару ругательств, его можно было бы отнести к любой нации земного шара. Впрочем, сильно сомневаюсь, что они стали бы оспаривать Альфонса друг у друга.
— Ты, — прошептал он. — Копыто!… Что… что ты скажешь?
Я не знал, что сказать. Просто стоял, словно окаменев. Господи… Бедняга… Чурбан, добрый, старый товарищ…
Альфонс поднял фонарик. Одежды на трупе не было. Все было в крови, но рана не была видна. Только когда мы перевернули Хопкинса, выяснилось, что он получил пулю в затылок.
— Мы найдем, кто это сделал, — сказал я.
— Правильно…
— И расплатимся за Хопкинса сполна.
— Даже, если понадобится, с процентами…
Мы стояли понурившись. Мало на свете таких веселых, добрых, настоящих парней, каким был Чурбан Хопкинс.
— А теперь… прежде всего похороним беднягу как следует, по-матросски.
— Тихо! — сказал Альфонс, хватая меня за руку. Что-то двигалось в темноте, но не похоже было, что это крыса бегает по доскам трюма.
— Посвети…
Альфонс направил луч фонарика в угол и…
Прыжок… Какая-то тень бросилась к трапу.
Мы бросились вслед за ней. Альфонс, столкнувшись со мною, упал, и нас окружила кромешная темнота. Загремели ступеньки трапа, но прежде чем беглец успел добраться до люка, я схватил его за лодыжку. Мы покатились вниз, и тут мне удалось вслепую хорошенько влепить ему кулаком.
Я — человек набожный, но о моем левом прямом с уважением отзываются самые видавшие виды парни…
— Посвети! — пропыхтел я.
Вспыхнул свет — и я остолбенел даже больше, чем несколько минут назад.
На полу с разбитым, окровавленным лицом, в полубеспамятстве сидел Турецкий Султан. В красных шароварах!